Встреча нового старого органа в Петербурге

В прошедшие выходные дни Петербург встречал новый старый орган: символической передачей отреставрированного в Германии старинного инструмента завершились – теперь уже официально и окончательно – германо-российские культурные встречи, беспрецедентная двухлетняя программа культурных обменов между нашими двумя странами. Репортаж с места событий.

Такой встречи – я готова поспорить – не удостаивался ещё ни один музыкальный инструмент мира: маршевым шагом по скрипучему паркету петербургской филармонии прошествовала военная капелла, лишь чуть меньше той, что за пару часов до того приветствовала, как того и требует дипломатический этикет, президента Германии Хорста Кёлера, побывавшего в прошедшую пятницу с первым после своего вступления в должность официальным визитом в России. Торжественная церемония стала и официальным – и теперь уже окончательным – закрытием двухлетия германо-российских культурных встреч.

Не берусь утверждать, видал ли и слыхал ли вообще что-то подобное почтенный зал бывшего дворянского собрания, колонны которого помнят шумные балы, выступления Ференца Листа и Густава Малера, Евгения Мравинского и Бруно Вальтера, помнят множество ярчайших моментов музыкальной истории – включая и премьеру Ленинградской симфонии Шостаковича или, скажем, открытие сезона 1931-ого года, когда, 1 октября, под сводами зала впервые зазвучал концертный орган.
С тех пор прошли семь десятилетий, в течение которых орган настолько сросся с залом, что, казалось, стал от него абсолютно неотделимым.
И тем не менее, расставаться пришлось, хоть и ненадолго: в июле 2003 года инструмент примерно на год отправился на историческую родину.
Его реставрация – которая обошлась в миллион 300 тысяч евро – стала подарком Германии к 300-летию Санкт-Петербурга. Реставрация – дело долгое: на одну лишь сборку и настройку инструмента ушло порядка 5 месяцев. «Немецкая волна» пристально следила за судьбой валькеровского органа, поэтому в сегодняшней передаче я позволю себе использовать некоторые материалы из нашего архива. Итак, зал Петербургской филармонии – полтора года назад, летом 2003 года:

Музыка

Мы возвращаемся в день сегодняшний. И, хотя в моем распоряжении в настоящий момент лишь непрофессиональная запись, сделанная, как говорится, «с воздуха», я надеюсь, вы оцените эффект «было-стало»:

Музыка

Решив сделать городу Петербургу и его жителям именно такой подарок, правительство Германии объявило в свое время тендер, о котором в свое время рассказывал директор филармонии, Юрий Шварцкопф:

(...)

Что касается старинной боннской органостроительной фирмы Клайс и её главы Филиппа Клайса, органного мастера, не ошибиться бы, в шестом поколении, то за прошедшие полтора года мы стали настоящими друзьями – тем более, что «Немецкая волна» и фирма «Клайс» - соседи, каких-то четверть двадцать минут пешком через центр Бонна.

См. соответствующий уик-энд!

Реставрация Питерского органа имела сразу несколько генеральных стратегических целей: во-первых, восстановить объективно состарившиеся, износившиеся части. Во-вторых, ликвидировать последствия предшествовавшей реставрации начала 70-ых годов, когда звучание органа выровняли по камертону, ликвидировав неуместные полутона. Наконец, диапазон органа был расширен – в точном соответствии с другими сохранившимися инструментами мастера Валькера. У него появилось семь новых регистров, в том числе в отсутствовавших низких и высоких диапазонах. Не углубляясь в тонкости органостроительного искусства, скажу, что, благодаря этому расширению, инструмент теперь лучше приспособлен к условиям зала. Это тем более важно, поскольку и зал петербургской филармонии – от природы зал не концертный, со «сложной», как говорят специалисты, акустикой, и валькеровский инструмент строился все же не для большого концертного зала. Теперь они – зал и инструмент – стали ближе друг к другу, и вместе – ближе к слушателю.
Впрочем, пора спросить мнение того, кому на этом органе предстоит играть. Даниэль Зарецкий:

«Мы получили то, что хотели. Более того: то, о чем мечтали…»
далее интервью Зарецкого

Одновременно с открытием органа в Санк-Петербурге состоялся и приуроченный к нему семинар для молодых российских органистов, с мастер-классами в город приехали ведущие европейские органные мастера – скажем, профессор органной музыки Штуттгартской консерватории Лютгер Ломан или Петер Планявский, главный органист венского собора святого Штефана.
Именно они в последующие дни – прошедшие субботу и воскресенье, - и обеспечили первым слушателям органа весьма изысканную программу, которая, казалось, слегка сбила кое-кого с толку: вместо (или, по крайней мере, вместе) с Бахом публике были предъявлены малоизвестные в России сочинения Регера, искусство импровизации на заданную тему или, скажем, органная музыка к фильму «Носферату». Что же, придется привыкать слушать не только токкату и фугу ре-минор – новый инструмент позволяет использовать всё многообразие органных красок, не только рёв и рык или романтические завывания, с которыми у многих до сих пор ассоциируется звучание короля инструментов.

И еще об одном мне хотелось бы сказать, быть может, и рискуя навлечь на себя некоторое недовольство кого-то из моих слушателей. Орган стал подарком Германии России. Дорогим подарком, сделанным, как вы, надеюсь, убедились, с любовью и от души и оплаченным из бюджета Германии, пополняющегося за счет налогоплательщиков. Я об этом говорю сегодня уже второй раз – а вот на памятном концерте, состоявшемся в пятницу в петербургском филармонии, где присутствовали и говорили речи Хорст Кёлер и Владимир Путин, почему-то никто ни разу не сказал: «Спасибо за подарок, мы будем радоваться ему и вспоминать вас добрым словом!». Даже в опубликованном в памятной брошюре приветствии министра культуры России Александра Соколова говорится уклончиво, что «осуществление проекта стало возможным благодаря усилиям правительств и министерств культуры двух стран».
Может, я единственная, кому это бросилось в глаза, но на то я и есть сторонний наблюдатель.

Зато очень приятно было видеть радостное лицо Юстина Пронцкетиса, бессменного хранителя петербургского органа на протяжении последнего полувека. Полтора года назад господина Пронцкетиса пришлось утешать, как малое дитя.

«Нет, теперь больше не плачу. Орган прекрасный. Теперь все зависит от тех, кто будет на нем играть».

Далее интервью Пронцкетиса
Это точно!