Книга недели: "Подлинник Лауры"
12 апреля 2008 г.
Сжигать или не сжигать? Этот гамлетовский вопрос расколол мировую литературную общественность. Что делать с полусотней картонных карточек, исписанных аккуратным почерком Владимира Набокова и озаглавленных им "Подлинник Лауры"?
Писатель начал этот роман в 1977 году, незадолго до своей смерти, и завершить работу не успел. До нас дошел только фрагмент, составляющий, если бы его напечатали, около 30 книжных страниц. В своем завещании Владимир Набоков наказал сжечь черновики "Подлинника Лауры", но его вдова Вера Слоним-Набокова так и не нашла в себе сил это сделать, и теперь решение должен принять сын Дмитрий. Пока же картонные карточки по-прежнему хранятся в сейфе одного из швейцарских банков.
Кафку не послушались
Долгое время казалось, что Дмитрий, которому уже перевалило за 70, намерен сохранить фрагмент романа и даже напечатать его. В одном из интервью он назвал "Подлинник Лауры" "концентрированной квинтэссенцией творчества отца", в другом - "блестящим и подлинно революционным романом". Но около четырех лет назад сын писателя стал поговаривать о том, что рукопись все же следует сжечь, как этого хотел отец.
Сейчас Дмитрий снова заговорил об этом. Мнения литературных критиков и просто почитателей творчества Набокова разделились. Одни настаивают на том, что надо выполнить его завещание, напоминая, что при жизни перфекционист Набоков публиковал только законченные, отшлифованные, доведенные до совершенства произведения. Те, кто отстаивает другую точку зрения, говорят, что желание писателя, тем более его предсмертное желание, должно уступить интересам мировой культуры. Сторонники этой позиции (сохранить и опубликовать) напоминают о том, что Франц Кафка тоже поручил своему другу Максу Броду уничтожить после его смерти все рукописи - в том числе великих, как мы знаем сегодня, романов, неопубликованных при жизни автора. К счастью, Макс Брод не стал этого делать.
Прекрасное лицо Наполеона
Есть и множество других, менее знаменитых примеров. В прошлом году в московском издательстве "Захаров" был опубликован первый вариант романа "Война и мир". В свое время он не нашел издателя, и нам известна лишь вторая, каноническая версия романа Толстого. По поводу "захаровской" публикации тоже развернулась очень острая дискуссия: зачем нам знать раннюю редакцию "Войны и мира", от которой в свое время отказался сам Лев Николаевич?
Между тем трансформация, которая произошла с романом, очень интересна. Дело не только в том, что в первом варианте, скажем, Наташа изменяет Андрею, что в нем нет Платона Караваева и отсутствуют многостраничные философские рассуждения, что там больше "мира" и меньше "войны". Второй, "классический", вариант намного более патриотичен. Какие-то сцены пали жертвой самоцензуры (например, те, где русские солдаты расстреливают французских пленных). Наполеон был симпатичнее. В первоначальной редакции Толстой пишет о "прекрасном лице 28-летнего Наполеона", а во второй "прекрасное" лицо превращается в "холодное". И так далее.
Сын за отца не отвечает
Надо заметить, что Дмитрий Набоков - не просто сын великого писателя. Он блестящий знаток его творчества, очень точный и объективный (что признают и его недоброжелатели) интерпретатор набоковских произведений. Более знающего, совестливого и просто более подходящего распорядителя своего творческого наследия Владимир Набоков вряд ли бы мог найти. Дмитрий изучал литературу и историю, был профессиональным оперным певцом (между прочим, дебютировал когда-то вместе с Паваротти) и тонко чувствует музыкальность отцовского стиля.
Он знает несколько языков и в течение многих лет переводит книги отца с русского на английский. Работа эта нелегкая, кропотливая и, в общем-то, неблагодарная. Короче, вряд ли можно обвинять Дмитрия Набокова в том, что он хочет заработать дешевую славу или деньги, раздувая скандал вокруг "Подлинника Лауры", тем более что он никогда ничего подобного не делал, хотя уже в течение многих десятилетий является фактическим хозяином рукописей, черновиков и неопубликованных набросков отца.
В чем же тогда дело? Может быть, как утверждает один из критиков Дмитрия Набокова, в его старческом упрямстве (как-никак Дмитрию уже 73 года)? Или в том, что он действительно не знает, как поступить с набросками к "Лауре" и по-своему выносит это решение на суд общественности?
Ефим Шуман