Михаил Алдашин: "Искусство анимации интернационально"

Известные мультфильмы Михаила Алдашина "Букашки", "Путч", "Рождество", "Сказка про Ивана-Дурака" очень непохожи друг на друга. Но все их отличает юмор и несомненный талант рассказчика и создателя. В этом году режиссер, художник и сценарист не только привез на Штутгартский фестиваль анимации свои фильмы, но и участвует в работе жюри основного конкурса.

DW-WORLD.DE: Михаил, насколько интересна представленная в Штутгарте российская программа?

Михаил Алдашин: Чрезмерно утонченные фильмы Саши Петрова "Моя любовь" и Димы Геллера "Признание в любви", как мне кажется, в контексте европейского кино смотрятся несколько странно. По-моему, европейская публика предпочитает кино более брутальное, более внятно рассказанное и простое.

А Саша Петров и Дима Геллер – люди утонченные, и фильмы они делают такие же. Работы Петрова даже могут выглядеть как китч для западных зрителей, потому что этот режиссер очень традиционно рассказывает истории. Но на самом деле его кино очень интересное, хотя и не бесспорное. В любом случае оно никого не оставляет равнодушным, и это самое главное.

- На студии "Пилот" вы являетесь не только режиссером, но и консультантом знаменитого проекта "Гора самоцветов". Как появился этот проект?

- Помните сказку Юрия Норштейна "Лиса и заяц" - о ледяной и лубяной избушке? Этот замечательный фильм снимался в рамках международного проекта "Сказки народов мира". Посмотрев "Лису и зайца", я подумал, а почему бы нам не сделать в свою очередь "Сказки народов России"? Таких сказок бесчисленное количество, и может получиться огромный, очень интересный проект, где все зависит только от таланта режиссеров.

Это живая вещь, живая режиссура, в тысячу раз увлекательнее, чем любой эксперимент. Ведь чем грешат многие режиссеры, в том числе и аниматоры? Они пытаются либо работать только на публику, делая чистый мэйнстрим, либо - на высоколобых профессионалов. В этом случае получается нечто невразумительное и малопонятное, хотя и красивое. Я же считаю, что правда ровно посередине: фильм должен быть невероятно красивым и очень понятным, чтобы люди смотрели его, разинув рот, смеялись и плакали как дети..

- Вы согласны с тем, что анимация – интернациональное искусство? И ваши фильмы немецкие зрители воспринимают точно так же, как и российские?

- Конечно. Если я в Лейпциге получил приз публики за сказку "Про Ивана- дурака", то это говорит, наверно, об адекватности восприятия. Я думаю, что диффузия культуры настолько сильна, что и в Германии, и во Франции, и в Англии зрители реагируют на многие фильмы очень похоже.

- Анимация редко изображает реальные политические события. А вы после путча 1991 года сделали мультфильм с одноименным названием. Как это получилось?

- Мы были во время путча с друзьями под Белым домом. И я подумал: "Пусть меня задавят, пусть я умру, но умру свободным человеком, чем опять жить в этом поганом совке". Большего отвращения к государству я никогда больше не испытывал. И когда все благополучно закончилось, мне захотелось свои ощущения как-то выразить, наверно, это было очень наивно с моей стороны.

Я пришел к тогдашнему директору российского телевидения Анатолию Лысенко, с которым мы были в приятельских отношениях, и предложил очень быстро сделать фильм на злобу дня, агитку в стиле Маяковского. Лысенко сказал: "Хорошо, приноси через два дня, мы покажем этот фильм". Мы не спали все эти два дня, напились коньяку, но сделали "Путч". Я сам рисовал Ельцина, который дергает за ручки унитаза… И фильм действительно показали по телевидению.

- Были какие-то события в России после путча, которые вас настолько потрясли, что вы захотели сделать фильм?

- Нет, к сожалению. Сейчас мне абсолютно все равно, что происходит в этой чертовой политике, с выборами бесконечными. Тогда дул свежий ветер и казалось, что можно что-то изменить. Сегодня я понимаю, что как художник я совершенно не нужен политике и государству. Я лучше буду делать мультфильмы для детей, писать картины, хорошие портреты...

Ирина Фролова