Немецкий политик: В Северной Корее - тотальный контроль

Северная Корея - закрытая страна, посещаемая лишь редкими участниками западных делегаций. Насколько откровенны северные корейцы? Какова ситуация в стране сегодня? С этими вопросами DW обратилась к только что вернувшейся из Северной Кореи зампредседателя фракции оппозиционной партии "Союз 90/"зеленые" Бербель Хён (Bärbel Höhn), участнице германо-корейской парламентской группы.

DW: Какое ваше самое сильное впечатление от поездки в КНДР?

Бербель Хён: Слежка. Гнетущее чувство, что ты под ежесекундным наблюдением, и действительно, когда оказываешься потом в Китае, то словно попадаешь на свободу. А ведь это - отнюдь не самая свободная страна. Но в Северной Корее все намного жестче. Кроме того, мне бросилось в глаза, что Пхеньян изменился. Я уже была там три года назад. Стало больше автомобилей и мест для развлечений. Явно просматривается рука Ким Чен Ына, по воле которого создаются дельфинарии, зоопарки и тому подобное.

- Насколько оправдались ваши ожидания от визита?

- Отправляясь в путь, мы были сдержанно оптимистичны. Предполагали, что, например, в шестисторонних переговорах что-либо может измениться. (В этих прерванных в 2009 году переговорах о замораживании северокорейской ядерной программы участвовали США, Китай, Россия, Япония, КНДР и Южная Корея. - Ред.) В конце августа Северная и Южная Корея относительно быстро урегулировали возникший пограничный конфликт. Из Пекина были сигналы, намекающие на продолжение шестисторонних встреч.

Но наш относительный оптимизм напрочь исчез после общения с представителями правящей партии (Трудовой партии КНДР. - Ред.). В такой стране это решающий разговор. Северокорейцы дали четко понять: шестисторонние переговоры лишены смысла. Мы указали на то, что у Китая по этому поводу другая позиция. Они нам ответили: нас это не интересует, мы независимы от Китая. Это было весьма отрезвляюще. В Северной Корее надо всегда считаться с тем, что во внутрипартийной борьбе за власть могут побеждать различные стороны.

- Вы общались с партработниками. Кроме этого, какие были ключевые моменты?

- С партийными представителями в такой стране приходится общаться постоянно. Но были, конечно, другие моменты, с моей точки зрения, очень важные. Например, мы встречались с сотрудниками министерства сельского хозяйства. Там я вновь указала на очевидное противоречие. Если Северная Корея постоянно повторяет, что собранных урожаев недостаточно, то, с другой стороны, возникает вопрос, почему они не допустят больше частной инициативы. Например, в том, что касается приусадебных участков. Так люди могли бы торговать своими продуктами.

И почему они выслали из страны одного специалиста по содействию развивающимся странам, на протяжении лет помогавшего увеличить урожайность и правильно хранить сельхозпродукцию, чтобы та не плесневела и оставалась пригодной для питания? Ответ ясен: государство прежде всего. Оно, так сказать, выше продовольственной безопасности населения. Северокорейцы сами осознают проблемы и видят, что можно было бы улучшить и изменить. И даже в такой стране, как Северная Корея, встречаются люди, особенно в сельской местности, заинтересованные в улучшении ситуации для народа. Поэтому очень важно посещать не только Пхеньян, но и сельские регионы.

- Насколько откровенны были ваши собеседники?

- Полагаю, никогда нельзя верить, что они с кем-то говорят откровенно. Разве что в самом узком кругу, если между людьми существует действительно годами наработанное доверие, насколько это вообще возможно. Лучше всего это получается с людьми, которые знают немецкий язык, когда не требуется переводчик. Мы сами были достаточно открыты в общении с нашими визави. Это мы предварительно обсудили с послом Германии, ибо в таких вещах следует, конечно, заранее прояснить, насколько далеко можно зайти. Мое впечатление: даже если северные корейцы вынужденно оказываются перед лицом истины, честного ответа от них не дождешься. Однако они выслушают тебя, и наверняка кто-то сделает для себя выводы.

- Вы сталкивались с негативной реакцией?

- Нет. Если мы задавали неприятные вопросы, на них просто не было ответа. Ноль реакции. В этом они уравновешенны.

- Возникали у вас во время поездки возможности выйти за рамки плана, например пообщаться с людьми, которые не были заранее отобраны для беседы?

- Нет, это просто невозможно. Во-первых, ваш переводчик контролирует разговор, да он и сам находится под контролем. Было бы в высшей степени необычным случайно встретить кого-либо, настолько хорошо говорящего по-немецки или по-английски, что можно общаться без переводчика. Приведу пример. Мы собирались посетить университет, вдруг возникла получасовая задержка, мол, надо перед этим что-то еще осмотреть. Судя по всему, причиной задержки было отключение электроэнергии, причем именно в той части университета, которую мы намеревались посетить. Лифт тоже не работал.

Всё это мы, конечно, заметили. Но от нас хотели это скрыть, а потому привели профессора и трех студентов в совершенно другое помещение. В Северной Корее все тщательно организовывается, чтобы избежать возможных накладок. Это надо всегда учитывать. Поскольку всё, что вам покажут, будет гораздо позитивнее, чем реальность. А если этого не знать, можно подумать: ну, не так уж здесь все и плохо. Иными словами, надо знать, что происходит за кулисами, чтобы сделать верные выводы.

- Вы знаете теперь больше о жизни людей там, о нынешней ситуации?

- Конечно, кое-что я стала понимать лучше, но полностью во всем там нельзя разобраться. Главный вопрос: зачем я вообще туда езжу, чего хочу добиться? Я состою в германо-корейской парламентской группе, а у Германии есть налаженные контакты с Северной Кореей, куда ездит мало делегаций из других стран. Были когда-то тесные взаимоотношения с ГДР, поэтому немало людей, как в партийном аппарате, так и во власти, умеют говорить по-немецки. Большого влияния мы не окажем, разве что дадим тот или иной совет, донесем ту или иную мысль. Таковы рамки, в которых можно действовать.