Портрет: Эрнст Блох

Эрнст Блох родился в 1885 году в Людвигсхафене в еврейской семье. Его отец был железнодорожным служащим. В 1905 году Блох поступает на философский факультет Мюнхенского университета. Параллельно он занимается физикой, германистикой и музыкой. Позже в Вюрцбурге он слушал лекции Освальда Кюльпе, основателя экспериментальной психологии мышления. Кроме того, среди учителей Блоха были такие крупные философы и мыслители, как Зиммель, Лукач, Ясперс, Макс Вебер.

После прихода к власти нацистов, Блох вступает в коммунистическую партию, однако интерес к марксизму он начал проявлять гораздо раньше. По мнению Блоха, марксизм, как и утопия, это – «первая дверь на пути к бытию».

«В период с 1920 по 1925 год в Гейдельберге, да и в других известных университетах Германии каждый интеллигентный студент просто должен был быть марксистом, если он хотел, чтобы к нему относились серьёзно. Он должен был доказать, что знает Маркса. Дело обстояло так, что на всех кафедрах экономики Маркс, наряду с Адамом Смитом, считался одним из ведущих теоретиков. В области политэкономии Маркса упоминали в одном ряду с Адамом Смитом, в области философии – с Гегелем, поскольку Гегель был его учителем. Я хочу отметить, что следует иметь определённую подготовку, чтобы заниматься этим великим мыслителем. Точно так же, как для того, чтобы заниматься Платоном, Аристотелем, Контом или Фомой Аквинским. Впрочем, я не хочу сказать, что Маркс как философ имеет такое же значение. Маркс, однако, в любом случае более актуален. Совершенно недопустимо игнорировать его как мыслителя и философа и, тем более, как гуманиста.»

По мнению Блоха, Маркс действительно был гуманистом, поскольку он признавал, что существующие социальные и идеологические условия не позволяют человеку быть самим собой. Стремясь изменить эти условия, Маркс понимал гуманизм не в традиционном, элитарном смысле, а в эгалитарном, то есть обосновывал его принципом равенства.

«Понятие «гуманизм» (в том смысле, которым оно обладает сегодня) сложилось в 17-18 веках. Вообще-то, оно гораздо старше, но в политику оно вошло именно в это время. Действительно, то что спроецировал молодой Маркс, является последовательным развитием идеалов Французской революции. Во время Французской революции «гражданин» всего лишь предавался иллюзии, поскольку у него не было ключа к решению проблемы – экономического ключа, социологического ключа. Маркс не просто учитывает прежние идеалы. Он в самой действительности ищет ключ, рычаг, чтобы положить конец состоянию отчуждения, как это сформулировал Гегель, состоянию отчуждения, в котором человек оказался в силу царящих в обществе торгово-экономических отношений. Молодой Маркс в то время называл это не «материализмом», «диалектическим материализмом», а «реальным гуманизмом». Категорический императив «требует» устранения всех отношений, низводящих человека до состояния угнетённого, жалкого существа. Именно эту цель ставил перед собой Маркс. Так что понятие «гуманизм» – это не какой-нибудь свалившийся с неба термин. Марксизм опирается на богатое наследие. И Маркс (я хочу добавить, что марксизм гораздо старше Маркса) вкладывает в это понятие совершенно определённое содержание. «Гуманизм» он понимает как движение, направленное на освобождение человека от состояния рабства и гнёта.»

В беседе с Адорно Блох как-то заметил, что, прежде чем сможет появиться мессия, социализму предстоит решить экономические проблемы. Обратив внимание на тот факт, что свободного от работы времени становится всё больше, Блох подверг социально-психологическому анализу такой феномен, как скука. Причём он проводит чёткое различие между понятиями «свобода от ремесла», то есть свободное от работы время, и «свобода ремесла», то есть отсутствие безработицы.

«Раньше большинству людей приходилось крайне редко переживать такие моменты, когда они приходили в отчаяние от того, что не знали, чем себя занять. Сегодня мы всё чаще переживаем состояние, когда мы не можем заснуть, когда ночью мы оказываемся наедине с собой. В тот момент, когда мы вдруг оказываемся лишёнными интересного общества, нам кажется, что лучше уж быть в обществе первого попавшегося, только бы не оставаться одному. Это состояние тревоги из-за того, что мы не можем заснуть, приобретает метафизические черты. Тогда оказывается, что и ад может быть интересным. У Данте «Ад» гораздо интереснее, чем «Рай». Опять та же самая история – рай кажется скучным. То, чем мы обладаем, вызывает скуку, к которой примешивается ощущение меланхолии. Пережитый момент вызывает ощущение пустоты. Мы оказываемся не в состоянии испытывать в течение продолжительного времени удовлетворение тем, что, наконец, перестало быть мечтой и стало реальностью. Это тоже один из элементов скуки.»

К неомарксизму примыкает и разработанная Блохом весьма оригинальная «философия надежды», ориентированная на несуществующее будущее как подлинно человеческое пространство. Своё 3-томное сочинение «Принцип надежды» Блох написал в эмиграции в США в период с 1938 по 1947 год. Однако в свет оно вышло лишь в 1953 году в ГДР. В центре этой философии – не бытие, не познание, не сознание и не государство, а – надежда. По мнению Блоха, человек изначально устремлён в будущее. Прошлое, уверен Блох, человек поймёт потом, а подлинное настоящее ещё не наступило. Вся реальность (и природная, и человеческая) выражается в надежде, этом первобытном импульсе, толкающем к новизне будущего, которое реализует возможное. Блох усматривает корень всех вещей в возможном, то есть в незавершённом. Анализируя предметы и явления (искусство, архитектуру, музыку, поэзию, тривиальную литературу, сказки, кино, моду, религию, мифы), Блох приходит к заключению, что во всём главной движущей силой является стремление к лучшей жизни. Общим знаменателем всех произведений Блоха можно назвать описание самых различных форм выражения надежды на улучшение социальных и политических отношений в обществе.

Надежду, подчёркивает Блох, не следует путать с воздушными замками или бесплодными мечтаниями. Надежда всегда отражает конкретные тенденции в мире. Надеяться – это вовсе не значит закрывать глаза на негативные явления в развитии. Наоборот. Всё вокруг нас – это стремление незавершённого мира к совершенству, стремление к совершенству именно в силу своего несовершенства. Надежда и ожидание, по мнению Блоха, расширяют горизонты человека. Поэтому всегда есть потребность в людях, активно действующих в пространстве, находящемся в состоянии становления. Такие люди не выносят «собачьей жизни», покорности и жалоб. Они действуют вопреки опасности и страху. Впрочем, напоминает Блох, постоянным спутником надежды является разочарование.

«Зло может оттеснить надежду, но откуда мы знаем, что это – Зло? Мы узнаём Зло в силу того, что в нашем сознании всегда присутствует содержание надежды. Мы не можем знать, что скрывается за внешностью человека, может ли он совершить преступление. Однако что-то нехорошее мы в нём ощущаем. Например, мы, ощущаем, что данного человека не сравнить с Нероном или Гитлером. В Зле мы узнаём негативные черты. Собственно, призыв заключается в том, чтобы создать такое общество, в котором у Нерона или Гитлера не будет возможностей реализовать свои потенции.»

Момент реализации потенции присутствует и во всех других сферах, однако именно человек, как считает Блох, является реальной возможностью того, что ещё только должно стать. Согласно Блоху, человек – это возможность, которая ещё не созрела в тотальности своих внутренних и внешних условий и их определений.

Для каждого отдельного человека главным остаётся вопрос, чем завершится процесс развития от несовершенства к полному совершенству – богоравностью или богоподобием. Религия, по мнению Блоха, это не только продукт отчуждения человека, хотя, как отмечал Маркс, трудно не увидеть в религии отчётливый протест против реальной нищеты. Религия – это вздох попранного творения, душа бездушного мира. Как считает Блох, там, где есть надежда, есть и религия. В своём очерке «Атеизм в христианстве» Блох отделяет теократическое пространство от еретического. Теократическое пространство аннулирует человека в его порыве к новому. Еретическое пространство, по Блоху, оспаривает существующий порядок, выражает страдания того, кто не желает оставаться прежним. Разумеется, эсхатология Блоха носит земной характер. Это, однако, не помешало некоторым современным теологам взять на вооружение его идеи.

В 1948 году Блох покидает Америку, где он жил в эмиграции, и поселяется в ГДР, в Лейпциге. Блок совершенно сознательно хотел жить и работать в стране, которая собиралась построить социалистическое общество. Однако уже вскоре у него начались конфликты с партийной бюрократией. Как указывал Блох, Маркс, призывая к отмене частной собственности, вовсе не призывал отменить такие права человека, как свобода и право на сопротивление гнёту, ибо, как говорил Брехт, не только класс, но и отдельный человек не любит, когда его бьют сапогом по морде. Блох отчётливо видел опасность подавления личности в ГДР, где уже самостоятельное мышление считалось «чем-то неприличным». В 1956 году на конгрессе Академии наук в Берлине Блох выступил с публичной критикой недостатков. На следующий год его насильственно отправили на пенсию. Конфликт Блоха с реально существующим социализмом продолжал обостряться. В 1961 году, когда свобода Блоха оказалась до крайности ограниченной, он перебрался в Западную Германию, не забыв прихватить с собой все свои рукописи.

Блох поселился в Тюбингене, выбрав именно этот город не в последнюю очередь потому, что он был связан с такими именами, как Шеллинг, Гёльдерлин и Гегель. Однако и в Западной Германии, в условиях капитализма, Блох чувствовал себя не слишком уютно. Это было тем более парадоксально, что здесь он пользовался гораздо большей личной свободой, чем в стране с программным социализмом. В любом случае, о рае у Блоха были иные представления.

«Это довольно затасканное выражение. О рае здесь и речи быть не может. А принцип надежды, то есть попытка воссоздать, как что-то могло бы выглядеть в конкретном случае, – это абстрактная утопия. Изучение тенденций и скрытых потенций – вот что нам нужно. Это составляет конкретную утопию. В изучении тенденций и скрытых потенций мы всё время отстаём. Это, как я уже сказал, абстрактная утопия. Собственно это – роман, а не наука.»

Блох умер в 1977 году, успев подготовить к изданию полное собрание своих сочинений. Сегодня часто задают вопрос, сохраняет ли разработанная Блохом «философия надежды» свою актуальность, ведь оснований для отчаяния становится всё больше. Блох наверняка ответил бы на это так: при ближайшем рассмотрении становится ясно, что «experimentum mundi», то есть глобальный эксперимент, направленный на совершенствование мира, вовсе не прекратился. Протесты против Зла ширятся. А это способствует появлению альтернативной практики действий, которую можно взять за образец. И это опять-таки вселяет надежду. Сам Блох до конца своей жизни налагал вето на всё, что мешало надеяться на улучшение общества, на то, что оно станет более человечным. Будучи глубоким стариком, Блох продолжал активно вмешиваться в политику.

Шопенгауэр как-то сказал, что его философия ничего ему не дала и ни от чего не избавила. Блох на вопрос, что дала ему его «философия надежды», ответил:

«Моя философия избавила меня от многих разочарований. Благодаря моей философии мне не пришлось многому учиться на собственном горьком опыте и всё начинать сначала. Философия, несмотря на мои ошибки в мышлении, избавила меня от серьёзных ошибок в жизни.»

Гельмут Лампрехт