Зоя Белохвостик: Тем, кто остался в РБ, гораздо труднее

"Как не сдаваться, где искать источник вдохновения и почему все закончится хорошо" - Зоя Белохвостик, бывшая прима Купаловского театра, которая сейчас живет в Польше и входит в театральную труппу "Купалаўцы", выпустила моноспектакль "Moj Hleb" ("Мой хлеб"). В октябре его показали в Кракове, Вроцлаве, Варшаве и Сопоте. В спектакле народная артистка Беларуси рассказывает о своей семье, о своем детстве, о пути на сцену и, конечно, о Купаловском театре, где Белохвостик сыграла сотню ролей, и который она покинула вместе с почти 60 коллегами в знак протеста в августе 2020 года.

Почему актриса решила рассказать историю своей семьи, как она переживает эмиграцию и мечтает ли вернуться на сцену Купаловского? Корреспондентка DW поговорила с Зоей Белохвостик после показа "Мой хлеб" 27 октября в Сопоте.

DW: Как вы чувствуете себя в эмиграции? Вы в Польше более полутора лет, как изменилось за это время ваше внутреннее состояние?

Зоя Белохвостик: Я не могу сказать, что произошли какие-то кардинальные изменения. Но я очень ценю, что мы можем жить в прекрасной свободной стране, можем смотреть на радость людей, на их работу. И что мы сами можем работать. Это сложно, но, тем не менее, нам дают такую ​​возможность. Если хочешь - попробуй. Это очень важно. Мы, конечно, не уверены ни в своем завтра, ни в своем будущем, но мы больше понимаем, привыкаем, с чем-то соглашаемся. В Польше так много чудесного и красивого. И... я хочу домой, я все еще хочу домой. Но я просто молюсь и благодарю за то, что эта страна нас так принимает, несмотря на все трудности.

- Чтобы рассказать о своей судьбе, о судьбе своей семьи, которая тесно переплетена с судьбой страны, о каких-то очень личных вещах, нужно определенное мужество. Почему вы решили так честно поговорить со своими зрителями?

- У меня был такой опыт. Когда театр решил отметить мое 60-летие, меня спросили, чего вы хотите, Зоя Валентиновна? Я говорю, ничего не хочу. А нам нужно, чтобы ты захотела, потому что ты народная артистка, для нас это важно, подумай, сказал мне Николай Николаевич Пинигин (до конца августа 2020 года главный режиссер Театра имени Янки Купалы. - Ред.). Я долго думала. Рядом с моей гримеркой висит портрет моего дедушки Глеба Павловича Глебова. Я посмотрел на него и поняла, что белорусы должны хотя бы знать, кем и чем они могут гордиться. Белорусы не умеют гордиться и не любят этого делать, а им есть чем. И такие династии, их не так уж и много, но они есть.

Я подумала, что мне нужно проделать такую ​​большую работу, все это раскопать, осмыслить, записать. И впервые я это сделала на 60-летии в театре, это была совершенно другая структура, другие темы. Теперь, когда мы уже были здесь, в такой странной, сложной ситуации, эта идея пришла Вале (дочери Зои Белохвостик Валентине Гарцуевой. - Ред.). Тогда (в Купаловском. - Ред.) это было масштабно, с оркестром, но знаете, может, так интимнее, я не жалею, очень рада, что как-то смогла себя заставить сделать это, и все произошло.

- Мне кажется, что в эмиграции, несмотря на большие трудности, в выступлениях "купаловцев" стало больше воздуха, больше экспериментов, чего, возможно, и не могло быть на академической сцене.

- Согласна, мы чувствуем легкость, знаем, что никакая тройка цензоров к нам не придет и не скажет "это не надо", "на Белохвостик должно быть длинное платье" и так далее. У нас много сложностей, приходится постоянно выкручиваться и что-то придумывать. И это открывает новые пути решения. И мы свободнее, я думаю, это чувствуется.

- Выходят ли "купаловцы" к польской публике? Как вас воспринимают?

- Дело в том, что мы не выходим и к белорусской публике, у нас очень мало спектаклей. Польские зрители приходят к нам вместе с белорусской публикой, им это очень нравится. Мы и работаем с поляками. Но наша миссия, и я стою только на этом, в том, чтобы мы работали для белорусов, которые здесь, и для белорусов, которые там (в Беларуси. - Ред.). Это не моя судьба интегрироваться и стать польской актрисой. У меня был такой шанс, когда мне было чуть за тридцать, и я отказалась, сказала, что не поеду в Краков, останусь в Минске.

- Следите ли вы за тем, что сейчас происходит на вашей родной сцене, в Купаловском?

- Нет, только когда к нам что-то летит, и то мы отворачиваемся. Нас это не интересует. И зачем это делать? У них своя жизнь, у нас своя. Я думала, что нас будет немного (тех, кто поддержал протесты, а потом уволился из театра. - Ред.), максимум пятнадцать человек, а нас, в принципе, весь театр. Я думаю, что мы первые в мире.

-  Посыл вашего спектакля - несмотря ни на что, нужно найти надежду, свет. В чем вы находите надежду, чтобы вдохновлять и зрителей?

- Человеческая жизнь такая короткая, с точки зрения Вселенной. Мне хотелось бы дожить, хотелось бы вернуться домой, в свою страну, увидеть своих коллег и друзей, которые там живут. Им гораздо труднее, чем нам, при всех наших депрессивных сложностях. Для них там, на родине - не как на родине, они как в оккупации. Поэтому я считаю, что нам нужно больше улыбаться, что-то делать, работать. Если ты чем-то занят, даже если тебе за это не платят, ты придумал себе работу - и выполняй ее. И все, у тебя нет времени думать о чем-то грустном и скорбеть. Все будет хорошо. Наше сопротивление здесь (показывает на сердце. - Ред.), как можем, так и сопротивляемся.

- Что бы вы хотели сыграть на сцене Купаловского?

- У меня никогда не было таких желаний, эти мечты бесполезны для артиста. Все, что дадут, хоть дерево.

Смотрите также: