Фотография, которая открыла глаза на ужасы войны

"Там стоял деревянный дом. Когда самолеты стали летать ниже, Андзя побежала в этот дом", - вспоминает Казимира Мика в 2010 году в разговоре с Евгениушем Старки, режиссером фильма "Корреспондент Брайан". 13 сентября 1939 года на этот дом обрушились немецкие бомбы. Андзя Костевич вместе с другими женщинами выбежали из горящей постройки. Несмотря на опасность, они пытались собрать последний картофель с поля. Голод оказался сильнее страха.

Самолеты немецкой авиации пролетали медленно и близко к земле. Мишенью были отдельные люди. Одна пуля попала Андзе в шею, артиллерийский снаряд - в спину. Спустя несколько минут 12-летняя Казя упала на колени у тела погибшей сестры в полной растерянности. Она впервые столкнулась со смертью. Еще несколько мгновений назад Андзя была живой, сейчас она не могла произнести уже ни слова.

Когда самолеты улетели, к девочкам подошел Жюльен Брайан. Американский фотограф и репортер документировал в Польше первые дни войны.

Он увидел мертвое тело женщины, рядом с которым сидел маленький мальчик с отсутствующим взглядом - ее сын. А еще - Казю, пытавшуюся говорить со своей бездыханной сестрой. Эта сцена застыла на пленке. "В ее глазах был шок и растерянность. Я обнял ее, чтобы утешить. Она плакала. И я вместе с ней, а также оба польских офицера, которые были там со мной. Что могли мы или кто-либо другой сказать этому ребенку?" - напишет он позже. В своем фильме "Осада" ("Siege") тот день он назовет самым трагичным моментом из тех, что пережил в Варшаве.

Война: две противоположные фотохроники

За несколько дней до происшествия в поле американский документалист успел сесть на один из последних поездов, идущих до польской столицы, где велись бои. К этому времени он уже хорошо знал Польшу. Он был свидетелем того, как строился порт в Гдыне, бывал под землей в угольной шахте в Силезии, любовался знаменитыми традиционными танцами и костюмами в Ловиче. Сейчас в объективе его камеры оказались голод, смерть, страдания.

Нацисты с большим усердием вели свою кинохронику. В целях пропаганды был сделан известный кадр, на котором солдаты в приподнятом настроении ломают пограничный шлагбаум. Этот постановочный снимок, как и кадры с выстрелами с броненосца "Шлезвиг-Гольштейн", стали символами вторжения вермахта в Польшу. Специально созданные в вермахте роты кинооператоров документировали войну так, как это было выгодно нацистским пропагандистам. "Они показывали, что польский солдат хуже вооружен. На кадрах можно было увидеть еврейское население с характерными прическами и одеждой. Целенаправленно это подавалось как что-то плохое.  Они хотели доказать, что с немецкими солдатами в Польшу пришла цивилизация", - говорит Яцек Савицки из польского Института национальной памяти.

Пропагандистским снимкам противопоставлены фотографии Брайана. Войну с позиции жертв он снимал на видео, но носил с собой и фотокамеры. С помощью одной из них он делал даже цветные снимки, что тогда было новшеством.

Для людей, которых фотографировал Брайан, он являлся своего рода связующим с другим, хорошим миром. Многие смотрят с надеждой в камеру. "Когда они слышали, что я американский фотограф, они думали, что я проделал долгий путь, чтобы их спасти. Но я мог лишь снять их лица в те дни", - говорит Брайн в фильме "Осада", вышедшем в 1940 году. Но ему удалось сделать больше. Он стал голосом польского народа. 15 сентября 1939 года режиссер обратился с посланием к президенту США Франклину Рузвельту. "Америка должна остановить самую страшную бойню нашего времени. 130 миллионов американцев, мы призываем вас - во имя порядочности, справедливости и христианских ценностей - окажите помощь мужественному польскому народу", - с такими словами Брайан выступил в эфире польской радиостанции.

Встреча 16 лет спустя

После возвращения на родину режиссер показал Рузвельту сделанные им кадры. Короткометражный документальный фильм "Осада" посмотрели в кинотеатрах миллионы простых американцев. Затем последовала номинация на "Оскар" и публикация книги с таким же названием. Спустя годы девочка, попавшая на фотопленку, не перестает удивляться. "Он делал эти кадры с такой страстью. Он хотел показать всему человечеству правду и причиненное нам зло", - говорит в 2010 в беседе с режиссером Евгениушем Старки Казимира Мика, маленькая Казя с фотографии. В 1958 году Брайан вернулся в Варшаву и встретил Казимиру, которой тогда был уже 31 год. Еще через 16 лет он снова приехал, взяв с собой сына Сэма.

Когда автор статьи встретилась с Сэмом в Нью-Йорке, она услышала голос его отца - спокойный и полный решимости, как в радиообращении к Рузвельту. Ему, говорит Сэм, плачущая девочка на фотографии знакома с детства. Когда отец вернулся из Варшавы, Сэму было полгода. Поездку в Польшу он называет "поездкой жизни": "45 лет назад в Варшаве мы встретили людей, которых в войну фотографировал мой отец. Среди них была и Казимира Мика". Ее Сэм навестил еще раз в прошлом году.

"Я для нее как родной сын. От нее я услышал столько хорошего о моем отце. Она говорит о нем, как о своем папе, и вспоминает, как он о ней заботился. Мы вместе посетили могилу ее сестры. Для меня это очень волнительные моменты", - признается Сэм Брайан.

"Немцы видели, что в поле только женщины. Почему они нас обстреливали? До сих пор, хотя я уже состарилась, не могу им этого простить", - подчеркнула Казимира Мика в разговоре с Евгениушем Старком десять лет назад. Жюльен Брайан скончался в октябре 1974 года, вскоре после визита в Варшаву. "Брайан обещал показать мне Америку. К сожалению, я не смогла увидеть Нью-Йорк, но у меня есть фотография Андзи", - не скрывала благодарности Казимира Мика. В августе этого года ее не стало. Она похоронена на варшавском кладбище Повонзки - недалеко от того места, где Жюльен Брайан запечатлел ее плачущей над телом погибшей сестры.

Смотрите также: