Вся правда о немецкой науке

Германии нужны квалифицированные кадры. Немецкий бизнес уже давно делает далеко не самые оптимистичные прогнозы о ситуации на рынке труда, но вот как обстоят дела в науке? В интервью DW Михаэль Хартмер (Michael Hartmer) из Немецкого объединения высших школ (Deutscher Hochschulverband) рассказал, почему карьера ученого и профессия преподавателя вуза в Германии находится под угрозой.

DW: Одна из целей вашего объединения - поддержка молодого поколения ученых. Есть повод переживать за их будущее?

- Да, причин для беспокойства много. И главный повод можно сформулировать так: вырасти из младшего профессора (Juniorprofessor) до обычного профессора - довольно сложно. В Германии много проектов, финансирование которых привязано к конкретным срокам. И большая часть бюджета идет как раз на создание рабочих мест для молодых ученых. Они получают контракты, но не бессрочные. На всю страну приходится примерно 26 тысяч профессорских ставок. А кандидатов на должность профессора у нас сейчас примерно 200 тысяч человек. У нас есть отличные кадры, но, к сожалению, сама структура университетов не позволяет нам сказать им, что их ждет перспективная карьера. В науке этот путь по-прежнему тернистый. И он связан с полной неопределенностью. 

- Но ведь проблема с бессрочными договорами для науки не новая. До сих пор не удалось ее решить?

- Это как раз то, что мы критикуем. Есть программа для получения должности младшего профессора (Juniorprofessor) Она была введена в Германии в 2002 году,  предназначена для молодых ученых со степенью кандидата наук со всего мира, в том числе и из стран Восточной Европы. "Юниор-профессор" - это возможность быстрее получить ставку обычного профессора в обход защиты докторской диссертации (Habilitation - Ред.) Но это капля в море. Кроме того, это также привело к тому, что о перспективах молодых ученых стали говорить все реже. Конечно, все не так плохо, но факты свидетельствуют о том, что мы выпускаем слишком много молодых ученых из вузов, у которых нет шанса получить должность профессора. Это не ошибка университетов, а структурная проблема. Пока финансирование ограничено сроками, ставки для персонала будут оставаться привязанными к ним. Что ждет этих ребят? Многие уезжают в другие страны, многие уходят на административные должности в сфере образования. 

- Вы сейчас напугаете нашу аудиторию, говоря о том, что Германия выпускает достаточно ученых. Сигнал молодым кадрам за рубежом, что им здесь сложно будет найти себе место? Но ведь мы знаем, что Германии нужны квалифицированные кадры. Это не про науку?

- Сложная тема. Про все сферы нельзя сказать абстрактно. Есть ниши, где нам срочно нужны кадры, но не везде. И в Германии поиск кадров осуществляется по принципу "лучшие из лучших". Откуда приехал человек, не имеет никакого значения, скорее, его пол, но не происхождение. Берут лучшего. Поэтому тот, кто собирается в Германию, должен понимать, какие у него есть уникальные знания, какая специализация, кто его конкуренты на немецком рынке. Например, нам нужен преподаватель славистики. Откуда он родом, нас не интересует. 

- А про пол поподробнее. Получить ставку профессора в Германии мужчине проще?

- Про пол... У нас много программ, поддерживающих женщин в науке. К сожалению, пока мы имеем дело с пирамидой: чем выше вы продвигаетесь по карьерной лестнице в науке, тем меньше вы встречаете женщин на профессорских ставках. Поэтому существуют специальные программы для женщин. Я могу, конечно, как мужчина подать заявку на вакансию в рамках такой программы, но шансов у меня не будет.

- И как вы тогда убеждаете молодых людей идти в науку, если перспектив больших нет?

- Карьера ученого могла бы быть привлекательной, если бы рост был гарантирован и зависел бы от достижений человека, если  бы на конкурсной основе можно было бы доказать свои способности и убедить комиссию. Пока же у молодого ученого есть контракт на шесть лет, который возможно будет продлен еще на шесть. Что будет потом? С нашей точки зрения, должна быть четкость. У ученого в должности младшего профессора должно быть много свободы. И он должен понимать, что если он достигнет определенных целей, то ставка профессора ему гарантирована. Пока лишь малая часть становится профессорами. Большинство пребывают в неизвестности. Кроме того, профессура в Германии оплачивается не так уж и хорошо, с рыночным сектором мы не можем конкурировать. Конечно, многие говорят, что в науку надо идти по призванию, а те, кто хотят зарабатывать деньги, должны идти в другие сферы. Но я не думаю, что в XXI веке такой тезис еще долго продержится. 

- И что же немецкие вузы ждут от молодого профессора? Какими качествами он должен обладать?

- У него должна быть страсть к науке. Он должен гореть за свою идею, свой предмет. Любознательность, которая будет продвигать в этой профессии дальше. Ведь она не похожа на другие. 40-часовой рабочей недели здесь не хватит. Квалификация, безусловно, должна быть. Это главное условие, но не единственное. Если вы скажете, что это такая же работа, как и другие, то никакая комиссия вас точно не выберет. 

- Вы сами преподаете в Кельне? Что для вас самое сложное на практике в преподавании?

- Зажечь молодых. Молодое поколение сейчас очень сдержанное, хладнокровное. Молодые люди расчетливые. И это приводит к тому, что все, что не требует сдачи экзамена, обесценивается, не имеет значения. Переход на бакалавриат и магистратуру сыграли здесь свою роль. 

Умение отстаивать свое мнение - это то качество, которое я стараюсь пробудить в своих студентах. Ведь университет - это всегда место для дискуссии, спора, обсуждений, а не проверка вызубренного материала. Есть, конечно, и такие предметы, но если университет перестанет быть местом споров, то это будет поражение. Тогда вуз станет продолжением школы, а не лучших традиций Гумбольдта.

- Во время пандемии в Германии сейчас часто критикуют учителей начальных школ и гимназий, а вот про преподавателей вузов особо не говорят. Что они делают лучше своих коллег в школах?

- Вопрос совершенно справедлив. Во-первых, к учителям в школах более пристальное внимание. На этапе начальной школы родители интересуются всем. В университете они часто даже не знают, как протекает учеба у ребенка. Другой фактор - дигитализация. Вузам удалось перейти на онлайн-обучение, можно говорить о доле в 85 процентов. Конечно, везде это происходило по-разному. Кто-то из преподавателей просто предоставил свои лекции в записи, причем, трехлетней давности, но большинство сделали очень многое, чтобы обеспечить высокое качество преподавания во время локдауна.

- Объединение высших школ ставит также перед собой цель установления коллегиальности в академической среде. Немецкие преподаватели - хорошие коллеги?

- Мы сталкиваемся, конечно, и с некрасивыми вещами, как плагиат, моббинг, сексуальные домогательства. Университет - не остров, здесь есть все, что встречается и в обычной жизни. Что касается коллегиальности, то я вижу здесь изменения. Раньше мнение коллеги, которое не совпадало с мнением другого ученого, воспринималось более коллегиально. Сегодня становится более неуютно, общая атмосфера портится.

- Вы затронули важную тему - сексуальные домогательства. Представители антидискриминационных служб немецкие вузов говорят, что это до сих пор табу. Какой опыт у вашего объединения?

- Табу было все-таки в прошлом, лет десять назад. Сегодня ситуация другая. Мы видим, что здесь существует высокий потенциал опасности. Я по образованию - юрист, и могу говорить, что в случаях с сексуальными домогательствами мы исходим из того, что ситуация совершенно ясна: "А" домогался "Б", но ведь доказать это очень сложно, так как понятно, что такие ситуации возникают без свидетелей. Достаточно оказаться под подозрением, и для любого ученого - молодого или пожилого - это конец карьере, непоправимый урон репутации. Доказано вина или нет, но это будет преследовать ученого всю жизнь. Конечно, нарушения должны преследоваться, но надо понимать, что угроза, которая исходит от случаев, где все не так однозначно, выросла. Мы всегда просим молодых ученых относиться к этой теме очень серьезно: важно не только быть хорошим специалистом в своей сфере, но и на личном уровне репутация должна быть безупречной. И, конечно, это меняет поведение преподавателей. Я знаю профессоров, которые больше не проводят консультаций со студентами наедине, только в присутствии третьего лица. Сексуальные домогательства существуют и в других сферах - в Siemens, Deutsche Bahn, и, черт знает, где еще. Конечно, в вузах зависимость от ментора, научного руководителя больше, если у вас контракт всего на пару лет. Эта зависимость в академической сфере сильнее, чем в бизнесе. 

- Давайте перейдем к другой теме. Что не простят немецкому профессору, кроме, конечно, сексуального домогательства?

- Кражи данных, плагиата. Но мы имеем дело и с ситуациями совсем другого характера. Например, что вы сделаете с профессором, у которого 70 процентов студентов заваливают экзамен. Виноват преподаватель, или это его стандарт качества. Мы разбираемся и с такими случаями. Что еще не подобает ученому... Когда научную работу за него пишет кто-то другой.

- Все эти случаи уже были в Германии, и в центре скандала оказывались известные люди. Немецкая академическая среда не пожалеет никого. Кто-то еще вообще совершает такие нарушения еще? Случаев стало меньше после истории с диссертацией бывшего министра обороны ФРГ Карла-Теодора цу Гуттенберга (Karl-Theodor zu Guttenberg)?

- Мы сами удивляемся, какой наглостью надо обладать. В эпоху дигитализации практически невозможно, чтобы плагиат остался незамеченным. Существуют специальные программные обеспечения. Конечно, нельзя давать плагиату шанс. И немецкая наука здесь не знает пощады, но это еще не значит, что каждая научная работа в Германии - безупречна. Это немецкая особенность. Чем выше человек поднимается по карьерной лестнице, тем ниже он может упасть. Большинство случаев плагиата обнаруживается не в университете, а специальными платформами, которые занимаются именно этим. А публичной персоне в Германии всегда будут уделять повышенное внимание.

Смотрите также: