Вольфганг Шойбле: "Нужно пытаться теснее сотрудничать с РФ"

Глава бундестага, член правящей в Германии партии Христианско-демократический союз (ХДС), входящей в большую коалицию, Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble) 30 лет назад сыграл важную роль в переговорах по подписанию Договора об объединении ФРГ и ГДР. Пост председателя парламента Германии Шойбле занимает с 2017 года. В разные годы он был министром финансов и внутренних дел Германии, а также министром по особым поручениям ФРГ. В преддверии 30-летия воссоединения Германии DW поговорила с политиком о том, какой была Германия тогда и сейчас, об ее отношениях с Россией и США, а также о том, что будет после ухода с поста канцлера Ангелы Меркель.

DW: Господин Шойбле, вы принимали активное участие в переговорах об объединении Германии. Вы могли тогда себе представить, какой будет Германия спустя 30 лет?

Вольфганг Шойбле: Нет. Но кто и где когда-либо мог представить, что будет 30 лет спустя? Германия, как и весь мир, полностью изменилась за эти 30 лет. В мире больше нет единого лидера или руководящей державы. Какое-то время казалось, что Соединенные Штаты Америки остались единственной сверхдержавой. Но мир стал более разнообразным. 30 лет назад мы даже не могли себе представить, как и когда закончится конфликт Востока и Запада, а он разрешился каким-то чудом, без войн и почти без смертей. Но мир после этого не стал более безопасным местом. Сегодня войны снова возможны, даже в центре Европы.

- Без США как силы правопорядка воссоединение Германии было бы невозможно. Сейчас Соединенные Штаты не так активны на мировой арене. Вас не беспокоит это ослабление роли США?

- Нет, я бы так не сказал. Я думаю, что мы, европейцы, обязаны нашей послевоенной историей - по крайней мере, жители Западной и Центральной Европы, жителям Восточной Европы пришлось труднее - не в последнюю очередь тому уроку, который американцы извлекли из опыта Первой мировой войны и межвоенного периода: они должны стабилизировать Европу, чтобы этого больше не повторилось.

Но сейчас мир полностью изменился, поэтому канцлер Германии Ангела Меркель (Angela Merkel) верно заметила  в 2017 году, что "нам придется взять на себя большую долю ответственности за свою собственную безопасность". Я надеюсь, что мы будем в состоянии защитить себя и в будущем, потому что мы разделяем общие ценности: основные принципы человеческого достоинства, демократии, свободы, верховенства права, а также экологической устойчивости и социальной справедливости. Это принципиально отличает нас, например, от китайской, очень успешной модели, которая тоже привлекательна сегодня, но за счет полного контроля над всей экономической, социальной и политической жизнью. А это идет вразрез с нашими представлениями.

Именно поэтому мы должны попытаться доказать превосходство мирового порядка, основанного на балансе, экологической устойчивости, мировой политической стабильности и западных ценностях. К сожалению, мы как европейцы не можем сделать это в одиночку. Но мы должны взять большую роль на себя. И чем больше мы будем брать на себя ответственности, с экономической, политической и военной точек зрения, тем больше будет наше влияние на дискуссию в Америке.

- При воссоединении многие опасались усиления роли новой Германии. Сейчас же все чаще звучат призывы к усилению ее роли. Германия по-прежнему с большой осторожностью относится к этой возможности?

- Со страхом перед сильной Германией все было немного сложнее. Совершенно понятно, что такие опасения в западной части Европы были. Этого опасались, например, премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и президент Франции Франсуа Миттеран. В первые недели после падения Берлинской стены канцлера Германии Гельмута Коля (Helmut Kohl) активно поддерживал только тогдашний премьер-министр Испании Фелипе Гонсалес. Отношение других европейских лидеров было довольно сдержанным. Ведь это означало, что спустя 40 лет после Второй мировой войны немцы снова стали самой большой, самой густонаселенной, самой сильной страной Европы.

Но эти опасения относительно быстро улеглись, потому что все поняли, что объединенная Германия будет более надежным партнером для европейской интеграции. Один из министров иностранных дел Польши однажды сказал в своей речи: "Раньше мы боялись сильной Германии, сегодня мы опасаемся скорее обратного". Огромные противоречия и среди населения, и между партиями в Германии, в том числе и в парламенте, существуют и по сей день. Тем не менее мы должны к этому привыкнуть. Другие ожидают от нас того, что мы будем нести справедливую долю общего бремени.

- Воссоединение Германии было бы невозможно без России. Президент РФ Владимир Путин, однако, чувствует себя обманутым западными странами. Можно ли сказать, что Запад потерпел неудачу в отношениях с Россией?

- Когда Путин пришел к власти, он проводил политику, которая в известной степени должна была исправить то унижение, которое, на его взгляд, испытал Советский Союз. Он пытался сделать это по-своему. Вот почему он неправ в ситуации с Крымом. Но нам нужно более тесное и честное сотрудничество с Россией. Возможно, в решающие годы в Америке это тоже понимали и делали правильно далеко не все. Мы должны попытаться более тесно сотрудничать с Россией - с уважением к позиции России и ее истории. Кстати, такой же подход нужен и к Китаю.

- Без воссоединения Германии была бы невозможна политическая карьера Ангелы Меркель. Сейчас мало кто себе может представить Германию без Меркель после 2021 года. А вы можете?

- Знаете, я вырос в то время, когда невозможно было представить ФРГ без Конрада Аденауэра (Konrad Adenauer). Действительно, Ангела Меркель жила в ГДР и не смогла бы стать канцлером Германии, не будь воссоединения. Но она женщина необычайных качеств. И это отличает ее от предшественников. Похоже, ей удалось самой решить, когда она покинет пост канцлера. Моя жена как-то сказала: "Вы, мужчины, никогда не сдаетесь добровольно. А госпожа Меркель другая, и она сама скажет, когда с нее хватит". Похоже, что у нее это получится.

Но на этом ничего не закончится. Я верю, что через десять лет мы все еще будем сильной либеральной конституционной демократией. И мы выберем нового канцлера - мужчину или женщину. Решать будут избиратели. И это будет уже не она, а кто-то другой. Но и тогда история Германии продолжится - так же, как и история Европы.

Смотрите также: