Жена Кара-Мурзы о его сроке: Столько власть не продержится

Против публициста и общественного деятеля Владимира Кара-Мурзы, находящегося с апреля в СИЗО по делу о распространении "фейков" о ВС РФ, 6 октября в России выдвинули также обвинение в госизмене. Следствие утверждает, что Кара-Мурза давал консультации сотрудникам иностранных спецслужб, получая за эти услуги по 30 тысяч долларов США в месяц. В случае признания его виновным по этой статье, оппозиционеру грозит до 20 лет тюрьмы. DW поговорила с супругой Владимира Кара-Мурзы Евгенией о том, насколько ожидаемы были новые обвинения и как их восприняла его семья.

DW: Евгения, насколько неожиданными стали для вас известия о предъявлении нового обвинения?

Евгения Кара-Мурза: На самом деле не такими уж и неожиданными.

Это, знаете, был как недостающий кусочек пазла. Теперь картинка полностью сложилась. Для нынешней российской власти тот, кто занимается защитой прав человека в России и работает на благо страны, является государственным преступником, государственным изменником. Ничего удивительного тут нет, вполне вписывается в нынешнюю картину.

- Были ли какие-то предпосылки к такому повороту событий? Ведь мы видели, как все развивалось: сначала было административное, потом - уголовное дело. Было ли понятно, что все идет к еще более тяжкому обвинению?

- Думаю, что единственным сигналом, что может произойти что-то еще, было то, что они все тянули и тянули с датой суда. То, что предъявили обвинение в госизмене, для меня не очень удивительно. Я ждала любого развития, это обвинение просто завершило портрет настоящего патриота России. Это у нас "иностранный агент", которого бросают в тюрьму за приближение санкций против воров и убийц. И потом эта же власть обвиняет его в госизмене.

- С чем лично вы связываете предъявление новых обвинений? Ведь, казалось бы, куда еще больше? В случае обвинительного приговора, Владимир и так получил бы много лет тюрьмы. Или дело не в сроке заключения, а в позиционировании его как изменника родины?

- Возможно, в этом. Потому что - а в чем же еще?

Добавят еще лет к четырнадцати (годам. - Ред.), к которым его уже собирались приговорить? Не знаю. У меня почему-то есть твердое убеждение, что эта власть не продержится столько лет, на сколько они пытаются посадить Володю в тюрьму. Что-то мне подсказывает, что их не станет гораздо, гораздо раньше. Я буду продолжать делать все для того, чтобы это случилось как можно быстрее.

- Была ли у вас в последнее время связь с Владимиром? Удалось ли ему что-то передать?

-  Я не говорила с Володей и не видела его с апреля. Единственная моя связь с ним была через адвоката.

- Значит, адвокатам удается заходить к нему?

- Пока удается.

- Скажите, пожалуйста, как вы сами все это переживаете?

-  Я работаю. Я продолжаю Володину работу и не остановлюсь, пока весь этот кошмар в России и Украине не прекратится. Наверное, это и еще дети держит меня на плаву. Потому что мама должна быть сильная. И Володя держит. Я бесконечно по нему скучаю и бесконечно его уважаю и буду делать все для того, чтобы его работа продолжалась.

Смотрите также: