Владимир Рыжков: Власть боится общественного протеста
16 апреля 2007 г.
- Я думаю, за то, что основными лозунгами людей, которые вышли на улицу, были – "Долой авторитарный режим", "Долой полицейское государство", "Соблюдайте свою конституцию". У нас вообще сегодня сложилась такая ситуация, как в 70-е годы прошлого века в СССР. Тогда главным экстремистским призывом стал лозунг "Соблюдайте свою конституцию". То есть экстремисты, согласно этой логике, это не те, кто проламывает мирным демонстрантам голову дубинкой, не те, кто задерживает несовершеннолетних, которые просто гуляли по центру Москвы, на двое суток, экстремисты это не те, кто запрещает оппозиционные партии, не те, кто устанавливает монополию на телеэфир, не те, кто сажает в тюрьмы политзаключенных. Согласно этой логике, экстремисты – это те, кто требует защиты прав человека, соблюдения конституции, соблюдения прав на свободу собраний, шествий, объединений, свободу слова и т.д. Власть разгоняет митинги и проламывает людям головы за то, что они требуют соблюдения прав человека в нашей стране.
- Вы упомянули про звучавший в Москве лозунг "Долой полицейское государство". Вы тоже считаете, что Россия превращается сейчас в полицейское государство?
- Это несомненно так. У меня есть с чем нынешнюю ситуацию в России сравнивать. Я довольно внимательно слежу за положением дел в Белоруссии. Периодически там бываю. Был на президентских выборах в марте прошлого года, был на Дне воли 25 марта. И я могу сказать, что по степени жестокости преследования Россия уже превзошла Белоруссию. Т.е. российский политический режим уже опаснее и страшнее, чем белорусский.
- Но если этот режим жестоко подавляет, в общем-то, далеко не самые массовые акции протеста, то это значит, что власть тех, кто вышел на улицу, просто боится?
- Власть несомненно боится этих людей, потому что социологические опросы показывают, что большинство россиян выступает за право людей протестовать, выступает за свободные выборы, выступает за свободу информации. Пока эти требования, эти протесты проходят в скрытой форме, но власть боится, что этот протест против авторитаризма примет открытую форму. Я разговаривал с одним знакомым из Нижнего Новгорода. И я спросил, какова реакция в Нижнем на жестокое подавление и разгон там малочисленной манифестации. И он мне сказал, что город в гневе. Власть боится протеста, который на самом деле в обществе растет.
- Возможно ли, что недавние подавления выступлений оппозиции являются для власти, по сути дела, пробой силой перед грядущими парламентскими и президентскими выборами?
- Безусловно, так как власть отстранила от участия в политической жизни целую группу ведущих политиков и политических сил, к которым принадлежу и я, и Михаил Касьянов, и Ирина Хакамада, и Дмитрий Рогозин, и Сергей Глазьев, и многие другие. И власть отлично понимает, что будущие выборы будут спектаклем, имитацией свободных выборов. И власть осознает, что значительная часть общества, может быть, даже большинство не будет участвовать в этом фарсе и его итоги не признает. Поэтому заранее отрабатывается сценарий силового, террористического запугивания общества для того, чтобы попытаться легитимировать будущие так называемые парламентские и президентские выборы.
- Между тем, ряд общественных деятелей критикуют и организаторов Марша несогласных. К примеру, директор Московского бюро по правам человека Александр Брод, протестуя против действий властей при подавлении акций протеста в Москве, тем не менее, обвинил оппозиционеров в том, что они сознательно "шли на рожон, провоцируя столкновения и беспорядки".
- Я считаю, что вся полнота ответственности за проявления насилия в Москве, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде лежит на властях. Потому что в Москве, к примеру, первым шагом стал отказ организаторам митинга в его проведении на Пушкинской площади. Именно это спровоцировало все перемещения людей и все, так называемые беспорядки. Я не видел никаких провокаций со стороны участников. Я видел провокации и насилие только со стороны властей и правоохранительных органов.
- То, как освещали события в Москве и Санкт-Петербурге общефедеральные каналы, свидетельствует ли это, по Вашему мнению, об усилении цензуры?
- Ну, сильнее ее сделать просто невозможно. За последние несколько лет российское телевидение превращено в "Кремль-ТВ", где представляется исключительно официальная точка зрения. То, что центральные телеканалы либо вовсе замолчали "Марш несогласных", либо интерпретировали его как выход на улицу кучки недовольных маргиналов, напоминает мне классическую советскую дезинформацию и пропаганду, циничную фальсификацию.
- Ну, а есть ли у оппозиции какой-то выход?
- Выход остается один: это продолжать протестные действия и требовать от власти регистрации оппозиционных партий, обеспечения свободы выражения мнений на телеэкране, а также проведения свободных и честных выборов. Иного выбора у нас нет.
Вячеслав Юрин