На востоке Украины люди брошены на произвол судьбы

В 2014-2015 годах украинская фотохудожница Евгения Белорусец, которая живет и работает в Киеве и Берлине, много раз побывала в Донбассе. В своем цикле она хотела показать повседневную жизнь людей, живущих рядом с линией фронта и фактически отрезанных от всего мира. О том, что она увидела в Донбассе, Евгения Белорусец рассказывает в интервью Deutsche Welle.

Deutsche Welle: Что заставило вас взяться за этот проект?

Евгения Белорусец: Как и у многих людей на Украине, у меня было ощущение полного информационного вакуума. Казалось бы, информации из прифронтовых областей очень много. С другой стороны, я понимала, что она неполноценна. Переход СМИ в некий пропагандистский режим ужасал, как и массовые нарушения прав человека, обесценивание человеческой жизни.

Во время Майдана отношение к человеческой жизни было иное. Каких бы позиций ни придерживался человек, погибший на Майдане, волонтеры и представители различных политических движений выясняли и затем обнародовали его имя, рассказывали людям об обстоятельствах, при которых он погиб. Рефлексия такого рода была очень серьезной и системной. И еще: участники митингов на Майдане, будь то волонтеры, правые активисты или представители левого сектора, избегали правонарушений, делали все, чтобы им противостоять.

А когда началась война на востоке Украины, вся работа, связанная с культурой памяти, координацией действий людей в экстремальных условиях, оказалась на плечах гражданского общества. Но оно только-только стало формироваться на Украине и не способно было со всем этим справиться. В результате человеческая жизнь обесценилась, появилось невероятное количество безымянных погибших. Вообще все достижения Майдана, все его ценности стали разрушаться войной. Собственно, это и стало причиной, по которой я поехала в Донбасс. Мне хотелось понять, что же на самом деле происходит и каковы механизмы этой машины.

- Когда вы поехали туда в первый раз?

- В августе 2014 года. С тех пор я побывала в этом регионе примерно 15 раз. Останавливалась в маленьких гостиницах, переполненных беженцами. Со временем у меня там также появилось много друзей. Раньше ведь у меня не было никого в Донбассе, как и вообще на востоке Украины. Местом моего первого пребывания стало Дебальцево. Когда я приехала, там уже не было ни журналистов, ни представителей каких-либо гуманитарных организаций. Город постоянно обстреливался. Обычно обстрелы начинались после обеда и нередко продолжались до утра. Магазины и школы были закрыты, вообще ничего не работало. Зато действовала милиция.

Как в России, так и на Украине у милиции раньше был очень плохой имидж. Она нередко воспринималась как репрессивный полубандитский анклав. А в Дебальцево, куда представители МЧС уже отказывались приезжать, милиционеры ежедневно совершали рейды по спасению людей. У всех жителей города были номера телефонов начальника милиции и отдельных милиционеров. Обращаться к ним за помощью они могли в любое время суток. Вообще жители города очень поддерживали друг друга. У них была надежда, что все в скором времени образуется, что на Украине будет восстановлен мир, что страна останется единой. Но мы знаем, что случилось в начале 2015 года.

- Почему люди вообще продолжают жить в зоне военных действий?

- Многие СМИ, в том числе, и украинские, объясняют это тем, что таким образом люди демонстрируют свое неприятие Украины. То, что они остались в Донбассе, зачастую вменяется им в вину и считается признаком пророссийской позиции, а также неспособностью принять европейские ценности. Я же вижу другие причины, по которым люди остаются. На мой взгляд, государства, которые эту войну ведут, то есть Россия, затеявшая и начавшая военные действия, и Украина, не сумевшая найти политические средства и возможности для того, чтобы этой войны избежать, обрекли мирных жителей Донбасса на смерть. Тем более что никаких системных мер по спасению этих людей не принимается. Их не эвакуируют, как, скажем, во время Чернобыльской катастрофы, они брошены на произвол судьбы. Куда бежать в таких условиях?! Для того чтобы выехать куда-либо, необходимы ресурсы, а у этих людей денег нет. К тому же среди них есть пожилые, больные.

Оставаясь на родине и живя под пулями, жители Донбасса тем самым также выражают протест против этой войны. Они пытаются создавать в своих городах некие мирные зоны, куда не пускают ни сепаратистов, ни российских, ни украинских военных. Несмотря ни на что, жители таких анклавов стараются жить, как до войны. Они даже ходят на работу, не получая за это зарплаты. Я считаю, что это патриотизм по отношению к Украине, хотя слово "патриотизм" вообще-то не люблю.

- Какие перемены произошли в регионе за время ваших поездок?

- Там становилось все хуже и хуже. Многие из тех, кого я знала, погибли. Надежды разбиты. С каждым новым приездом я видела, как растет людское отчаяние и как тяжело выдерживать это странное существование на границе с войной. Жителям Донбасса не выплачиваются ни зарплаты, ни пенсии. Украина таких возможностей не изыскала. Хотя я считаю, что украинской стороне нужно было бы поддерживать восточные регионы. Меня все чаще охватывает отчаяние, ибо я не могу понять, почему эта война до сих пор продолжается. У меня ощущение, что многие с ней уже смирились и в России, и на Украине, и в Европе. Мне кажется, СМИ и общество начинают привыкать к ней.

Смотрите также: