Три истории из жизни "иноагентов" в России

"Думаю, это будет позорный эпизод в истории, но он может длиться еще долго", - заявил член совета по правам человека при президенте РФ, профессор ВШЭ Илья Шаблинский, подводя итоги четырем годам действия закона об "иностранных агентах". Этот закон был принят в России 21 ноября 2012 года. "Борьба с неугодными организациями - это что-то вроде борьбы с тунеядством в 60-х или политическими оппонентами в 70-х", - провел он историческую параллель, выступая 18 ноября на презентации доклада правозащитной организации Amnesty International (AI), посвященного этой теме.

Закон, принятый, как считают многие, в ответ на протесты в российской столице в конце 2011 года, долгое время не работал: вступление в реестр было фактически добровольным, и список не пополнялся. "Но в 2014 году, после того как Путин принял министра юстиции и генпрокурора и рявкнул на них, тут же он заработал, - вспоминает юрист из Санкт-Петербурга Иван Павлов. - Мы были первыми по Петербургу, кого внесли, в один день с "Солдатскими матерями". Павлов говорит о своем фонде "Институт развития свободы информации", который в 2014 году был включен в реестр "иноагентов".

"План Б"

Павлов и его коллеги решили тогда действовать, как он говорит, согласно "плану Б": "Мы перестали оперировать этой организацией. Сейчас она формально существует как юрлицо, но отчетность нулевая". Осталось, по его словам, "неформальное объединение единомышленников "Команда 29". 29 - номер статьи конституции России, которая гарантирует свободу информации гражданам".

"Мы считаем, что самое главное - спасение не организаций, а гражданской активности", - объясняет Павлов. Что это значит для "Команды 29" на практике? Закон, по словам юриста, убил независимую гражданскую активность в форме зарегистрированных в РФ некоммерческих организаций. "Но ведь можно вести ее, будучи коммерческой организацией, или индивидуальным предпринимателем, или адвокатом, или вообще через иностранных юрлиц, на которых никак действие закона не распространяется", - говорит он.  

По словам Ивана Павлова из "Команды 29", в результате риски для их деятельности возросли, за частными лицами больше не стоит организация: "Это не значит, что другие репрессивные законы к нам нельзя применить, но мы живем в режиме решения проблем по мере их поступления".

"Жаль коллег"

Альтернативы "Команда 29" на сегодняшний день не видит. "Многие начинали судиться, спорить, терять время, тратить ресурсы. Их штрафовали. Хороших результатов не добился практически никто", - вспоминает Павлов. 148 организаций включены на сегодняшний день в список "иностранных агентов". Среди них многие известные правозащитные НКО - ассоциация наблюдателей за выборами "Голос", общество "Мемориал", "Комитет против пыток", "Общественный вердикт", центр антикоррупционных исследований Transparency International, "Солдатские матери Санкт-Петербурга", социологический институт "Левада-центр".

26 организаций из списка были вынуждены закрыться, 18 - прекратили получать иностранное финансирование, но и это не помогло им выйти из реестра. Все исключенные организации по-прежнему фигурируют в списке - с пометкой, что "прекратили выполнять функции иностранного агента". 

Идеологи закона должны быть довольны, считает Иван Павлов из "Команды 29", потому что, по его мнению, закон парализовал не только деятельность тех организаций, которые включены в реестр, но и тех, что в страхе вынуждены прекращать проекты, отказываться от иностранного финансирования. Павлову, по его словам, жаль коллег, которые пытаются продолжать "business as usual", то есть вести дела как обычно: "У кого-то это амбиции, у кого-то память". Но на сегодня такая форма гражданской активности стала неэффективной, слишком много издержек. "Это приводит к тому, что организации занимаются больше собой, чем теми делами, ради которых они создавались, и защищают себя, а не те ценности, которые должны защищать для общества", - уточняет юрист.

"Продолжаем пытаться работать"

Иностранными агентами признаются НКО, которые занимаются политической деятельностью на иностранные деньги. Политическая деятельность властями трактуется очень широко, так что в реестре оказались и организации, чья деятельность не ассоциируется с политической. Как, например, Фонд содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова (ФАР), который занимается помощью наркозависимым и ВИЧ-инфицированным людям. 

О закрытии в фонде не думают, несмотря на неудобства. "Мы даже не представляем, что не выходим к наркозависимым, люди нас ждут, их жизнь часто от этого зависит", - говорит сотрудник ФАР Максим Малышев. Хотя работать стало сложнее, больше бюрократии, больше неудобств, начиная с чисто психологических: "Везде надо ставить специальную фразу, что, мол, напечатано иноагентом. Неприятно: ну какой я агент, всю жизнь работаю в России для людей". 

Были мысли уйти в неформальное поле, открыть новый фонд, зарегистрированный за границей, говорит он, но "решили попробовать работать дальше". Малышев считает, что им еще повезло: "Все намного печальнее у коллег. Фонд у нас довольно крупный, много поддержки. Мы еще смогли бы собрать деньги на штраф. А в Екатеринбурге, в Иркутске 300 тысяч штрафа - это реально смерть. В Москве давление не так сильно чувствуется, как в регионах".

Разгром экодвижения в Ростове

Один из таких регионов, где чувствуется сильное давление - Ростовская область. Здесь в список иноагентов попала экологическая организация "Эко-Логика". Защиту деревьев в Ростове-на-Дону, публикацию новостей в соцсети "Живой журнал" и участие руководителя организации в одном молодежном областном форуме областной Минюст счел политической деятельностью.   

Через суд выйти из реестра не получилось, НКО назначили крупный штраф, а сотрудников "Эко-логики", как стало известно DW, преследовали участники местной организации "НОД" ("Национально-освободительное движение"). В ход шли прямые угрозы, запугивания родственников, провокации. В итоге организация ликвидирована.

Под давлением властей за последний год в городе закрылось сразу семь организаций с экологическими проектами. К чемпионату мира по футболу в Ростове строят новые стадион и аэропорт, но независимых экологов, способных вести мониторинг этих строек, фактически больше нет, говорит ростовский эколог, который из опасений за свою безопасность не хотел бы видеть собственное имя в этой статье: "На сегодня, я так понимаю, только проекты по защите животных еще живы". Страх эколога появился не на пустом месте: Валентине Череватенко, руководительнице организации "Женщины Дона", еще одной ростовской НКО, попавшей в реестр иноагентов, грозит до двух лет лишения свободы за ее работу. Это первое в истории России уголовное дело в отношении "иноагентов". Подробно с историей этого дела можно ознакомиться в докладе Amnesty International.

Смотрите также: