Интервью с Захаром Броном: кельнские студенты едут на конкурс им. Чайковского
Недавно в Большом зале Кёльнской Высшей школы музыки состоялся очередной концерт, где свое мастерство публике продемонстрировали студенты. Надо заметить, что в течение семестра в залах Musikhochschule каждый день проходит один, а то и два подобных концерта. Вход на подобные мероприятия бесплатный, что притягивает не только любителей музыки, но и профессионалов, не ожидающих, правда, от студентов безупречной игры. Но в этот вечер все было по-другому. Публика буквально валила на концерт. Вскоре не осталось ни одной лишней программки, а в зале - ни одного свободного места. Правда, и знатокам, и любителям музыки в программки заглядывать не приходилось: со сцены звучали шедевры мирового скрипичного искусства.
Услышав первый каприс Паганини в исполнении Николаса Кёккерта, мне подумалось: великолепная игра ... и так играют студенты? Да им уже пора на конкурсы! И я не ошиблась. Все трое, принявшие участие в классном вечере, и еще один ученик того же педагога в июне этого года едут в Москву на конкурс им. Чайковского, который пройдет с 6 по 23 июня. Такой сюрприз своим коллегам-соотечественникам подготовил самый известный сегодня в Германии скрипичный педагог – Захар Брон. Назову лишь два имени: Максим Венгеров и Вадим Репин - одни из самых знаменитых скрипачей нового поколения – ученики Захара Брона, которых он взрастил, будучи профессором в Новосибирской консерватории. Приведу также следующие цифры: 61 первая премия на международных конкурсах, а всего 134 премии завоеваны учениками Захара Брона.
Господин Брон, ныне живущий в Германии и преподающий в Высшей школе музыки в Кёльне, любезно согласился дать интервью радиостанции «Немецкая волна».
На концерты Ваших студентов публика приходит как в Филармонию, в надежде услышать новых Репиных и Венгеровых. Но ведь они еще студенты, не пугают ли вас завышенные ожидания публики?
- Я думаю это скорее хорошо, чем плохо. Безусловно ответственно. Конечно, жить в таком режиме напряженно. Но надо ставить планку высоко – тогда сбывается и реализуется то, что является для меня главным в нашей профессии. В искусстве, особенно в исполнительском, предела совершенству нет. Поэтому учиться надо всю жизнь. Несмотря на тот высокий уровень, которого эти ребята уже достигли, они это понимают. И поэтому с каждым концертом прогрессируют и тем самым убеждают публику в том, что ей есть что ожидать от них.
В чем секрет методики преподавания Захара Брона?
- В принципе, руководить талантливым артистом с самого начала должен педагог, который знает конечную цель, сам владеющий этим ремеслом, искусством. Часто было так и есть, что с детьми начинают педагоги, которые дальше собственного носа не видят. Для них главное, чтобы он заводил смычком, а как – это неважно. Потом – это пресловутое среднее звено. В годы моей юности все юные артисты стремились стать лауреатами международного конкурса и тем самым выбиться на мировую сцену. А если это не получалось, то они пытались поступить в престижный оркестр, а если уж и это не получалось, тогда шли преподавать. И так начиналось такое вот порочное воспроизведение. И когда уже в консерватории эти студенты приходили к выдающимся артистам, то уже было немножко поздновато. Когда мы слушаем разного уровня конкурсы детей, то в младших группах - просто россыпь талантов, куда ни посмотри – и количество, и качество. Чем старше – тем меньше их остается. Маленький артист – он пленяет одним своим видом. И к нему не придираешься в отношении качества. А я вот стал придираться. Одной из целей было сразу преодолеть эту инфантильность звучания, неправильное детское звукоизвлечение. То есть сразу прививать ученикам, естественно в рамках их понимания, те самые профессиональные моменты, которые необходимы в конечном продукте, т.е. приближение процесса обучения к реальной исполнительской деятельности, если себя к ней готовят. Я бы сформулировал так мое кредо: раскрытие до максимального предела индивидуальности каждого юного артиста, но только на базе бескомпромиссного профессионализма.
Какую часть Ваших уроков занимает работа над техникой?
- Можно сказать, что эта работа занимает все время и не занимает никакого времени. Отдельно над техникой, без какой-то цели работа вообще никогда не идет. Не секрет, что особенно на струнных инструментах даже элементарное извлечение звука уже требует высокого технического мастерства. Одной из целей моей системы, много-много лет назад, когда я только начинал, было именно как можно более раннее преодоление этого технического барьера для художественного звукоизвлечения. Уже стало притчей во языцех, когда юный скрипач на радость соседям занимается скрипучим звуком. И когда пошли эти маленькие ученики, как Вадик Репин и некоторые другие, которые вдруг стали играть не скрипучим звуком, а действительно пользоваться настоящими приемами звукоизвлечения, то они получили возможность реализовывать какие-то художественные задачи.
Вы обучаете своих учеников игре на скрипке, а есть ли кто-то, кому бы Вы могли бы передать свое педагогическое ремесло?
- Как показывает исторический опыт – исполнительское дарование встречается не так часто, но встречается. Даже многие мои ученики уже сегодня вошли в мировую элиту. Безусловно, это не только потому, что я их учил, но и потом, что им от Бога дано. По моему мнению, педагогическое дарование встречается значительно реже, чем исполнительское. Среди моих учеников есть те, которые, может, не преподают постоянно, но делают это замечательно. В частности, Вадик Репин.
Публикуете ли Вы свои мысли на тему педагогики?
- Время от времени я пишу, уже в Германии тоже вышло несколько методических пособий. В берлинском издательстве вышла книга «Искусство этюда». Вышли некоторые редакции с моими пояснениями таких концертов, как Венявский, Вьетан, а AMA-Verlag недавно выпустила четырехчасовой DVD с моим уроком. Так что понемножку это идет, но на все времени не хватает.
Сколько у вас учеников на сегодняшний день?
- Трудно сказать. Дело в том, что в отличие от всяких канонов, в моем классе ученики очень задерживаются долго. Не секрет, что Вадик Репин учился у меня в классе около 15-ти лет. Некоторые ученики, уже сделав карьеру, продолжают быть в классе. Основная группа учеников - это примерно 16-18 человек. У меня еще есть класс в Мадриде. Там 12 человек. Но там другая система, там я бываю сессиями раз в месяц.
А на скольких языках Вы преподаете?
- На всех, и ни на каком. Я преподаю, конечно, по-немецки, естественно, по-русски, по-английски. В последнее время могу говорить даже по-японски. Япония стала одной из стран, где я, воспитав самых элитных юных музыкантов, часто бываю. Там даже работает Академия моего имени в Йокогаме. Общаясь с ними много, что касается конкретно проведения урока, могу и по-японски тоже.
Какие отметки получают Ваши ученики на экзаменах? Есть ли у коллег предубеждения, что Ваши ученики лучшие? Или, например, что русскую музыку Ваши ученики лучше знают, как играть?
- Зачастую обсуждения происходят невольно, когда виден конечный результат – победы на конкурсах, карьера и так далее. Очень многие из моих коллег – тоже выдающиеся музыканты и обладают массой индивидуальных открытий. Я это все уважаю и рад, когда ко мне относятся тоже с уважением. В Кёльне выставление оценок происходит не путем обсуждения, а путем тайного голосования. Но и это происходит не два раза в семестр, как было в Советском Союзе. Трудно сказать, что лучше, что хуже. Но, во всяком случае, это дает то, что должно быть между коллегами – доброжелательные коллегиальные отношения.
Вы готовите Ваших учеников на конкурсы, а считаете ли вы сами конкурс справедливым как по идее, так и по воплощению? Знаете, в музыкантских кругах любят поговорить, что на конкурсах все заранее расписано и т.д.
- Безусловно, безотносительно к справедливости решений, они конечно несостоятельны. На мой взгляд, любое настоящее дарование оно уникально. Поэтому его сравнивать с другим – это не очень корректно. Я говорю моим коллегам: вот если бы сегодня на какой-либо конкурс одновременно приехали бы и Вадик Репин, и Максим Венгеров, то на таком замечательном конкурсе как Брюссель, где деление премии невозможно, уже заранее заложена несправедливость. На вкус многих людей если победит Репин это будет несправедливо по отношению к Венгерову, и наоборот. Это одна сторона дела. В этом плане пытаются варьировать системы, обсуждения, голосования. Все равно – все зависит от людей, которые сидят в жюри. Поэтому мне кажется, что идеальной системы нет. Когда являюсь председателем конкурса или имею отношение к его организации, я пытаюсь создать такую ситуацию, чтобы члены жюри, по крайней мере до финала, не были отягощены какими-то политическими проблемами. Приезжает на конкурс член жюри, который привозит кого-то, кто его интересует и знает, что там есть пять или шесть выходных мест в финал. Он еще не знает, как будут играть все остальные, но на всякий случай, я не говорю обо всех, но так бывает, к сожалению, на всякий случай уже с первого тура начинают кого-то отодвигать. Я говорю это не голословно. На конкурсе имени Карла Флеша в Лондоне в 1990-м году, где, в конце концов, победил Максим Венгеров, с ним это случилось на первом туре. Один из уважаемых членов жюри поставил ему по 25-балльной системе всего 2 балла. С другой стороны отказаться вообще от конкурсов – это неправильно, потому что нет другой цели, которой нужно достичь, когда целенаправленная работы того или другого юного артиста может быть сконцентрирована на определенной программе для ее совершенствования и на повышении класса игры и в определенный срок. Я говорю ученикам, что нужно относится к этому по-философски: решение конкурса – это решение конкретного жюри на сегодня. Но не другого жюри и не на вчера и не на завтра.
Конкурс Чайковского – престижный для Вас?
- Безусловно. Конкурс Чайковского – один из самых престижных конкурсов. Его история не была такой спокойной, в связи с разными политическими ситуациями. Но все равно, сама идея, само имя, которое стоит в титуле, говорит о том, что этот конкурс очень престижный. И я надеюсь, что на этот раз жюри, которое будет возглавлять Владимир Спиваков – я его знаю как очень, очень ответственного и справедливого музыканта – примет соответствующее решение. Недавно в Москве, когда я проводил там фестиваль, мне задали вопрос с каламбуром: «Правда ли, что когда ученики Брона приезжают на конкурс, то места там забронированы?» Я сказал, что это очень неудачный каламбур. Но если ученики Брона или кого-либо другого, всегда находятся на определенном уровне развития, обладают высоким классом, то почему этого не может быть? Не заранее определены, а завоеваны. Но, тем не менее, я думаю, что на любом конкурсе было бы справедливо, чтобы действительно победили достойные и если их будет больше, чем запланировано выходных мест, то это не должно быть препятствием для их выхода в финал и победы.
Итак, кто же они – претенденты на премию конкурса от Захара Брона?
- В результате отборов и прочих селекций в конкурсе Чайковского, если будут все здоровы, примут участие четыре моих ученика: Тамаки Кавакубо - японка родом из Лос-Анджелеса, Эрик Шуман - уроженец Германии, Николас Кёккерт – тоже немец, и Михаил Овруцкий, который родился в Москве, но сейчас его родители живут в Филадельфии. Конечно, я думаю, что конкуренция будет очень большая. И подготовлено будет много хороших артистов, будут интересные дарования. Если приедет юный артист, освещенный талантом – он уже конкурент, безусловно, и это нормально. А уж дальше посмотрим. Кто как себя проявит, как отнесется жюри – это тоже ведь дело иногда бывает вкуса и еще чего-то. Я смотрю с оптимизмом на это, но увидим.