Как выживают благотворительные фонды в России?

Быстро собрать деньги на онкологическую операцию, сделать пересадку сердца ребенку, обеспечить нормальную жизнь со сложным диагнозом - в России человеку со средним достатком в таких случаях часто приходится надеяться на благотворительные организации. Но в ситуации кризиса и эта возможность оказалась под ударом.

Помощь подорожала в два раза

По словам директора благотворительного фонда "Детские сердца" Екатерины Бермант, некоторые из организаций, завязанных на одного донора - частное лицо или корпорацию - уже закрылись, но фандрайзинговые фонды, такие, как воглавляемый ею, пока не ощутили резкого сокращения пожертвований. "Но, поскольку вся наша медицина завязана на Запад, все лекарства и услуги подорожали где-то раза в полтора, а где-то и в три".

Валерий Панюшкин, журналист, один из основателей благотворительной организации "Русфонд", подтверждает это наблюдение: "Сборы не снизились, денег меньше в рублях не стало, но их стало в два раза меньше в валютном пересчете, и это важно, потому что речь идет о дорогих лекарствах, которые мы покупаем для лечения детей". Такая же ситуация с лечением в западных клиниках: "Цены вроде бы остались те же, но для нас, собирающих деньги в рублях, они стали в два раза выше".

Дмитрий Алешковский, руководитель проекта "Нужнапомощь.ру", убежден, что от последствий кризиса пострадают как люди, которые выезжали на лечение за рубеж (около десяти тысяч в год), так и те, кто лечится в России (миллионы), поскольку большинство препаратов - иностранного производства. Подорожали даже самые простые расходные материалы вроде памперсов, градусников, шприцов. "Многие поставщики завысили цены в 4 раза - они не знают, насколько сильно упадет рубль, и поэтому хотят гарантировать свою прибыль".

Минздрав проблем не признает

Благотворительные организации до сих пор частично компенсировали нехватку помощи, осуществляемой Минздравом. Теперь, поскольку кризис отразился и на государственных структурах, Минздрав оказался не в состоянии обеспечить часть тех обязательств, которые он выполнял до сих пор. Ситуация усугубляется тем, что российское здравоохранение своих проблем не признает, говорит Валерий Панюшкин,

"Разные дорогие лекарства, которые здравоохранение вроде бы гарантировало, оно на самом деле не покупало. Всегда есть какие-то бюрократические способы не дать денег: вы пишете заявление, оно отправляется не по тому адресу, возвращается обратно, хитрые игры с бумагооборотом в итоге приводят к тому, что лечения нет". Такие случаи были всегда, но теперь их стало больше, и способы такого неявного отказа множатся, утверждает Панюшкин: "Мы пытаемся заставить государство произнести это вслух: "Мы этого ребенка лечить не можем, да, по закону обязаны, но не можем".

Для лечения таких заболеваний, как, например, муковисцидоз или мукополисахаридоз, лекарства производятся только за рубежом. Государство закладывало на это какие-то деньги в бюджет, но в рублях, объясняет Алешковский. По его словам, этих сумм не хватало уже до кризиса, а теперь их хватит только на половину или на треть того, что планировалось. "Это означает, что те, кто недополучат эти лекарства, с вероятностью 100 процентов умрут. Никакая семья не сможет найти 50 тысяч долларов на одну инъекцию", - утверждает Дмитрий.

Стокгольмский синдром

Собеседники DW видят большую проблему в пассивности общества, которое могло бы заставить российское здравоохранение выполнять свои обязательства. "Общество совершенно не волнует наличие двух с половиной миллионов онкологических больных, полумиллиона инсультов", - с горечью констатирует Дмитрий Алешковский.

Но если начать в этом разбираться, приходится вступать в конфронтацию с властью, констатирует Панюшкин: "Я могу понять родителей больных детей, которым не хочется становиться оппозиционерами - им и так есть, чем заняться". Кроме того, у многих начинается что-то вроде "стокгольмского синдрома", они сами начинают это оправдывать: "Ну вы же понимаете, на самом деле все направлено на оптимизацию…" Действительно, могут ли эти родители позволить себе портить отношения с чиновником, от которого зависит, поедет ли их ребенок на очередную реабилитацию или получит инвалидное кресло?

Иностранные агенты

При нестабильности экономической ситуации государство держит в постоянном напряжении благотворительные фонды, существующие на зарубежные пожертвования. Такие организации в любой момент могут попасть в реестр так называемых "иностранных агентов", отмечает Мария Черток, директор российского филиала британского фонда Charities Aid Foundation.

"Мы отдаем себе отчет в том, что этот закон можно применить в любой момент практически к каждой организации, - говорит Черток. - Будучи записанным в "агенты", очень трудно привлекать средства, сложно сохранить хорошую репутацию, да и поддерживать постоянную деятельность непросто. Сейчас ситуация с экономической точки зрения для всех НКО сложная, и этот риск, конечно, не добавляет оптимизма".

Можно было бы спасти всех

В ситуации экономического кризиса, когда у компаний, занимающихся бизнесом, все меньше возможностей помогать благотворительным организациям, вся надежда остается на частных спонсоров. И хотя количество частных пожертвований пока не сократилось, здесь тоже есть проблема, связанная с недоверием людей даже к известным фондам.

По словам Алешковского, самая популярная в России модель благотворительности - адресная помощь. "Это самая неэффективная, непрозрачная и неправильная с точки зрения благотворительности модель, потому что она помогает одному человеку, а за эти же деньги можно было бы помочь, скажем, двадцати, если говорить о системном решении проблемы".

Построить больницу и обучить врача всегда дешевле, чем оплатить лечение за границей для каждого из больных, которые будут лечиться в этой больнице, считает руководитель проекта "Нужнапомощь.ру". Но люди не готовы жертвовать деньги на такие проекты. И хотя всем известно, что в кризис надо оптимизировать расходы, российское общество отвергает саму возможность оптимизации в благотворительной сфере. "Они спасут одного человека, а сто умрет. А можно было бы спасти всех", - полагает Дмитрий Алешковский.

Чтобы компенсировать этот дисбаланс, многие фонды все чаще пробуют новые механизмы привлечения неадресных пожертвований, утверждает Екатерина Бермант: "Это настоящая революция: если раньше фонды раньше были ориентированы на то, чтобы просто попросить денег, то теперь мы предлагаем услуги и развлечения в обмен на деньги. Ярмарки, на которых все научились продавать что бы то ни было, праздники, концерты, выставки". По мнению Бермант, новой тенденцией в благотворительности стало не просто давать деньги, а что-то получать взамен.