Марокко: история любви короля Мохаммеда Шестого
О том, что короли женятся не "по любви", знает, наверное, уже каждый ребенок.
Исключения из этого правила хотя и бывают, но крайне редко - да и то чаще в сказках, чем в суровой реальности. Но, похоже, именно с таким исключением мы сейчас имеем дело в Марокко. Королевский двор этой страны в конце минувшей недели официально объявил о бракосочетании марокканского короля Мохаммеда Шестого с 24-летней Салмой Беннани. Королевская невеста не происходит из знатной семьи, не имеет связей и влияния в политической элите и не может похвастаться несказанными богатствами и щедрым приданием. Что же побудило 38-летнего марокканского монарха выбрать в жены именно ее?
Впервые он увидел Салму Беннани около трех лет назад - как утверждает пресса, на вечеринке у общих знакомых. Впрочем, откуда у королевского отпрыска и дочери профессора одного из провинциальных университетов общие знакомые, не совсем ясно. Скорее, свою роль сыграла профессиональная деятельность Салмы: в тот момент она работала специалистом по компьютерам в крупном марокканском концерне ONA - Ominium North Africa. А главным акционером концерна является королевская семья Марокко. Как бы там ни было, но при первой же встрече Салма произвела на монарха сильнейшее впечатление: стройная, энергичная, вполне современно и в то же время элегантно одетая рыжеволосая девушка вовсе не соответствовала представлениям о "забитых" женщинах ислама. Королевские помощники быстро навели справки о заинтересовавшей монарха особе. Казалось, никаких перспектив при дворе у Салмы не было. Хотя некоторые представители рода Беннани являются вполне обеспеченными людьми, родители Салмы к их числу не относились. Когда девочке было три года, умерла ее мать - и воспитанием ребенка занималась бабушка, в доме которой в городе Фес на севере Марокко Салма и выросла. Конечно, представлять ее этакой Золушкой было бы неверно; нищеты или голода Салма в детстве не знала... И всё-таки брак с марокканским монархом казался поначалу чем-то уж совершенно фантастическим...
О том, что происходило после встречи Мохаммеда Шестого и Салмы Беннани, мы можем только догадываться: королевский двор Марокко крайне скуп на информацию для журналистов. Что известно, так это то, что официальная церемония бракосочетания состоялась и что пышные празднества пройдут через две недели в Марракеше. Длиться они будут три дня, а приглашены на них представители правительств и королевских домов многих стран мира. В соответствии с древней традицией, в ходе празднеств состоятся бракосочетания еще 400 пар - причем, из всех социальных слоев марокканского общества.
Такова история женитьбы короля Марокко Мохаммеда Шестого. И пусть простят мне романтически настроенные радиослушатели, но под конец не могу всё же не отметить некоторые политические и социальные аспекты нынешних событий - совсем без политики королевские свадьбы всё-таки не бывают. Вот и на этот раз обращает на себя внимание, что в ходе торжеств молодой монарх совершенно сознательно нарушил если не все, то, по крайней мере, значительную часть традиций королевского дома. Никогда еще жителей Марокко в такой степени не посвящали в личные дела короля. Жену предыдущего монарха - Хасана Второго - в лицо не знал ни один простой марокканец. Не существовало ее официальных фотографий для прессы, никакой общественной роли она не играла. Такой, согласно понятиям марокканского двора, должна быть супруга главы государства и правоверная мусульманка. Однако Мохаммед Шестой, похоже, не разделяет подобные воззрения. В день бракосочетания пресса получила сразу несколько официальных фотографий Салмы. Были сообщены и даты свадьбы – случай в истории двора беспрецедентный. Наблюдатели уже гадают, какое влияние на дела в стране будет иметь супруга короля.
Конечно, по сравнению с недавними бракосочетаниями некоторых королевских особ в Европе нынешние марокканские торжества могут показаться мероприятием весьма скромным. Да и в ряде вопросов монарх подчеркнуто пытался придерживаться традиций. Например, он решительно отверг предположения о присвоении будущей супруге титула "королевы": в исламе королев не бывает, заявил он. Так что его жена будет называться "принцессой Салмой".
И всё-таки для Марокко свадьба Мохаммеда Шестого - событие неординарное. Местные газеты даже говорят о "революции" и "переменах исторического масштаба". Так считают и жители страны, впервые столь открыто наблюдающие за жизнью двора. Большинство из них с нескрываемой симпатией относятся к королевской чете, а многие марокканки даже красят волосы в рыжеватый цвет, стремясь внешне походить на свой новый идеал красоты, принцессу Салму.
Тайвань: культ денег в загробном мире
А теперь предлагаю поговорить о теме, которая интересна и понятна всем – о деньгах. «Деньги правят миром» – говорит известное изречение, претендующее на то, чтобы одной короткой формулой определить главную движущую силу любого общества.
Конечно, стремление к материальным ценностям присуще почти всем – и всё-таки жители каждой страны имеют своё особенное отношение к деньгам. Вот лишь два примера. Рассказывает наш корреспондент на Тайване Роман Покровский.
На Тайване сильна китайская традиция с ее ярко выраженным культом денег. Поклонение «золотому тельцу» в Азии совершенно не возбраняется, не то что в христианской западной культуре, где богатство всегда имело оттенок греховности. Для китайцев же деньги – безусловная добродетель, и их наличия вовсе не нужно стыдиться. Более того, деньгам открыто поклоняются.
Начнем с того, что наличные деньги служат общепринятым подарком. Тайваньцы преподносят его друг другу в самый важный праздник – Китайский Новый год. Новенькие хрустящие купюры вложены в обязательно красные конвертики – ведь красный цвет у китайцев символизирует счастье и благосостояние. Такими денежными конвертами родители одаривают детей, а начальники – подчиненных.
Прилавки многих тайваньских магазинов, офисы банков и компаний украшены вездесущими амулетами на ту же денежную тематику. Логика здесь простая: везде, где делают деньги, должен присутствовать денежный амулет. Это может быть подвешенное на шнурке позолоченное изображение древней монеты с квадратной дырочкой внутри или фигурка упитанной лягушки, сидящей на горстке золотых монет и держащей во рту золотой.
При этом избыток денег намеренно подчеркивают обилием золотых предметов. Это особо заметно у китайцев в почтенном возрасте. На Тайване принято дарить старикам массивные золотые украшения, вроде тяжелых браслетов и перстней. Золото здесь - не только дань уважения старшим, но и, как говорит поверье, подпитка их жизненных сил.
Впрочем, страсть к желтому металлу наблюдается у тайваньцев в любом возрасте, главным образом - у бизнесменов. Их рабочие столы украшают литые статуэтки тигров или лошадок из чистого золота, а на запястьях красуются драгоценные часы известных европейских марок. Здесь золотое украшение и его массивность напрямую связаны с коммерческой удачей. Также характерно, что многие тайваньцы специально покупают золото, чтобы после полосы неудач задобрить фортуну.
На этом фоне понятна неудержимая тяга китайцев к азартным играм. Хорошим примером служит их национальное изобретение - настольная игра мацзян, которая напоминает домино, но требует большой смекалки. Играть в мацзян не на деньги считается дурным тоном. Однако на Тайване азартные игры запрещены законом, и игроки в мацзян вынуждены сдерживать себя, чтобы не стучать фишками по столу и не привлекать этим внимание окружающих. Впрочем, с недавних пор на Тайване разрешили легальный заменитель азартных игр. Это так называемая благотворительная лотерея, которая отвлекает весь остров от насущных дел вот уже пару месяцев.
Любопытно, что у китайцев деньги нужны не только живым, но и мертвым. Обряд поминовения усопших включает в себя возжигание так называемых «ритуальных» денег. Это специально напечатанные купюры различного достоинства, якобы имеющие хождение на том свете и предназначающиеся усопшему родственнику. Таким образом, китайская любовь к богатству простирается и в загробную жизнь…
США: дядя Сэм и страсть к наживе
И всё-таки когда речь заходит о культе денег, «золотом тельце», большинство первым делом вспоминает Америку.
Но насколько оправдан этот стереотип? Или мы всё-таки несколько упрощаем, полагая, что американцев в жизни интересуют деньги и ничего кроме денег? Слово нашему корреспонденту в Нью-Йорке Юрию Дулерайну.
Говорят, в Шанхае поставили памятник деньгам. Во Флоренции, недалеко от галереи Уффици, стоит медный кабан – тоже своеобразный памятник деньгам. Кабан позеленел от времени, но его пятачок сияет, отполированный касаниями суеверных жителей города и туристов. В Соединённых Штатах, насколько мне известно, нет памятника деньгам, может быть, потому, что вся страна – символ бизнеса. «Жажда наживы создала Америку», – воскликнул великий американский моралист Том Пейн. Если пассажиры парусника «Мейфлауэр», сошедшие на американский берег в 1620 году, были набожными пилигримами, то большинство первопоселенцев были просто искателями счастья. Они богатели, но и страну обогащали, пусть не помышляя об этой цели. Нынешние иммигранты в основной массе тоже едут в США в поисках личного успеха. А символ успеха в Америке – это, прежде всего, деньги. И никто не стыдится говорить о них, как было в Старом Свете, где аристократия, унаследовавшая капиталы, с презрением смотрела на третье сословие, буржуазию, делавшую деньги.
Финансовые издания в Америке расходятся колоссальными тиражами и называются откровенно: «Money» («Деньги»), «Fortune» («Богатство»), «Investor’s Daily» («Ежедневный Инвестор»). Газета «The Wall-Street Journal» популярна настолько, что выходит параллельно европейским и азиатским изданиями. Существуют кабельные телевизионные каналы, Си-Эн-Би-Си и Блумберг, посвящённые исключительно деланию денег на Уолл-стрите, на главной фондовой бирже мира.
Деньги, купля-продажа стали в Америке частью словотворчества. «Ты выглядишь, как миллион долларов» - комплимент. Когда хотят сказать «по-моему», говорят «for my money», «за мои деньги», а «попал в точку» звучит как «right on the money» - «точно по деньгам». Когда не верят обещанию, говорят «I don’t buy it», то есть это я не покупаю.
Деньги – двигатель в машине политической борьбы. Джон Корзайн, один из денежных тузов Уолл-стрита, выложил 35 миллионов долларов из своего кармана на предвыборную кампанию и прошёл в сенаторы от штата Нью-Джерси. Майкл Блумберг, миллиардер, создатель сети финансовых новостей, побил все рекорды, истратив собственных 69 миллионов долларов на выборах мэра Нью-Йорка - и победил.
Деньги американцы любят, но и отдают их легко. Ни в одной другой стране мира не увидишь такого размаха благотворительности, как в Америке. Дают на детей-сирот в Сьерра Леоне, хоть зачастую могут и не знать, в какой части мира эта страна находится, дают на школы в Белизе, на голодающих в Афганистане и Конго, на строительство больниц в российской глубинке, на пострадавших от землетрясения в Эквадоре, на церкви, синагоги и другие храмы...
По телевизору часто можно видеть фотографию истощённого симпатичного малыша, о котором диктор сообщает, что за 80 центов в день этого ребёнка из страны третьего мира можно накормить, одеть, сводить к врачу, пригреть. Появляется на экране счёт благотворительной организации. И люди жертвуют. Ежегодно американцы дают на благотворительные цели до 110 миллиардов долларов. Когда после нападения исламских террористов 11 сентября минувшего года в Нью-Йорке, «городе жёлтого дьявола», по выражению Максима Горького, создали фонд помощи семьям погибших, то за короткий срок собрали 100 миллионов долларов.
«Мои деньги – от Бога. Я считаю, что способность делать деньги – это Божий дар, который необходимо использовать во благо человечества», - заявил Джон Рокфеллер, основатель одного из богатейших семейных кланов Америки. Звучит выспренне, но правда и то, что Рокфеллер преподнёс Организации Объединённых Наций землю под штаб-квартиру, подарил Нью-Йорку Рокфеллер-Центр в центре города, оплатил целое крыло для музея «Метрополитен». Билл Гейтс, создатель компании «Майкрософт», основал многомиллионный благотворительный фонд. На днях Гейтс объявил о финансировании строительства 70 школ для детей из малообеспеченных семей.