Нападение на Росгвардию: "Новое поколение боевиков в Чечне"

В Чечне группа вооруженных людей в ночь на пятницу, 24 марта, напала на часть Росгвардии в Наурском районе Чечни. По итогам перестрелки, по последним данным, погибли шесть военнослужащих и шестеро нападавших. Трое бойцов Росгвардии ранены. Чеченские власти заявляют, что уже установили личности боевиков, половина из них – уроженцы республики. Данный инцидент свидетельствует о том, что подполье в Чечне активизируется, говорит глава российского представительства международной организации International Crisis Group Екатерина Сокирянская.

DW: Что можно сказать о характере этого нападения? В каком контексте его следует рассматривать?

Екатерина Сокирянская: Пока информации очень мало. Насколько я понимаю, картина такая: боевики напали на воинскую часть Росгвардии, есть погибшие и с той, и с другой стороны. С декабря 2016 года это четвертое достаточно крупное нападение. Я так понимаю, что нападения разрозненные. Нельзя пока говорить о восстановлении подполья в Чечне.

Но мы можем говорить о возникновении отдельных групп, которые совершают нападения на силовиков. Это, скорее всего, небольшие группы, которые координируются, скорее всего, за пределами России. Это не параллельная структура групп, взаимодействующих друг с другом, а небольшие ячейки, напрямую связанные с организующей силой за пределами Чечни, и, возможно, они друг о друге даже ничего не знают. ИГИЛ использует здесь другую систему организации и мобилизации.

- Вы предполагаете, что за последними нападениями в Чечне стоит ИГИЛ?

- Как вы знаете, чеченское подполье дало присягу Аль-Багдади (лидер террористической группировки "Исламское государство", ИГИЛ. - Ред.) еще в 2015 году, поэтому скорее всего это радикалы, так или иначе ассоциирующие себя с так называемым "Исламским государством".

- После появления первых данных создается ощущение, что боевики преследовали цель завладеть оружием, что это были необеспеченные деньгами непрофессионалы. Насколько это вероятно?

- Скорее всего, так и есть. Мы можем отметить, что тенденция во всех последних четырех нападениях - это молодые люди, иногда очень молодые. Это новое поколение, ну если не послевоенное, то те, кто родился в военные годы и был совсем маленьким, когда шла война. Это люди, которые не имеют предыдущего боевого опыта, специальной подготовки, чаще всего у них нет оружия. Они просто собираются между собой, координируются кем-то, кто находится извне и таким образом сами добывают себе оружие, чтобы совершить нападение.

- Сейчас в Чечне трудно получить оружие?

- Думаю, что трудно. Эти вещи сейчас очень жестко контролируются в Чеченской республике. Вообще все, что касается деятельности подполья там, очень сильно затруднено с точки зрения логистики, коммуникации, идеологической вербовки. Идет строгий контроль, постоянные задержания даже тех, кто просто обсуждает Сирию в социальных сетях или мобильных приложениях.

- Какой была в целом динамика числа терактов и боевых столкновений в Чечне и в соседних с ней российских кавказских республиках в последние год-два?

- После Олимпиады шло очень резкое сокращение жертв вооруженного конфликта в Чечне. Практически деятельность подполья была сведена на "нет" во всех республиках, даже в Дагестане. Каждый год, начиная с 2014 года, было сокращение числа жертв терактов, в итоге почти на пятьдесят процентов за два года. В 2016 году количество жертв подросло, но немного, на 11 процентов, по данным "Кавказского узла". И все равно, по сравнению с тем, что мы видели на Кавказе лет шесть назад, это очень ограниченная деятельность.

И хотя я продолжаю говорить о том, что восстановления подполья пока нет, но некоторая активизация, несомненно, происходит - в Чечне быстрее, чем в других республиках. Это и участившиеся нападения, были серьезные стычки в Грозном 17-18 декабря 2016 года, когда город был практически парализован, люди боялись выходить на улицу, тогда были убиты восемь человек, трое ранены. И "Исламское государство" взяло на себя ответственность за это нападение.

Затем были крупные столкновения с 10 по 12 января, силовики проводили операцию в селах Курчалоевского района, четыре боевика и два силовика были убиты. Село Цоци-Юрт было полностью блокировано людьми в масках, шли массовые задержания, жители Чечни находились в нервном состоянии, потому что это напоминало зачистки федеральных сил в начале 2000-х годов.

В январе были задержаны еще семь человек, которые по официальным сообщениям, намеревались присоединиться к "Исламскому государству". В конце января было нападение в Шали на полицейских, после того как они остановили подозрительных людей. Мы явно видим тенденцию к увеличению активности подполья в Чечне.

В Дагестане рост был, наверное, только в январе, когда были проведены три крупных КТО (контртеррористические операции. - Ред.), 13 боевиков были убиты, четверо ранены, потери понесли и силовики. В Ингушетии и Кабардино-Балкарии мы имеем дело, скорее, со спящими ячейками.

- Для главы Чечни Рамзана Кадырова нынешнее боевое столкновение представляет имиджевую проблему? Или ему будет достаточно сказать что-то в духе: осталась еще пара "шайтанов", но в целом Чечня - самый безопасный в России регион?

- Конечно, это нехорошо для него, что нападения стали происходить часто, регулярно почти. Но тем не менее, сильных репутационных потерь это главе Чечни не принесет. Ведь одна из его основных задач перед федеральным центром состоит в том, чтобы бороться с терроризмом, обеспечивать безопасность в Чечне. И если уж совсем не будет подполья, то зачем тогда такие раздутые силовые структуры, зачем такая жесткая власть в Чечне? Понятно, что конфликт вялотекущий, низкой интенсивности, в принципе, не мешает, а может быть, даже в какой-то степени необходим, чтобы оправдывать тот режим, который мы имеем сегодня в Чеченской республике.

 

Смотрите также: