Наталья Чернова: Ситуация в российских колониях - отражение ситуации в стране

По мнению секретаря Союза заключенных России Натальи Черновой, ситуация в российских колониях грозит бунтами.

Deutsche Welle: Недавно в ряде российских колоний заключенные вскрыли себе вены, протестуя против невыносимых условий содержания. Какова сегодня ситуация в местах лишения свободы в России в целом?

Наталья Чернова: Тенденции очень негативные в последнее время. Я буду говорить, в первую очередь, о ситуации непосредственно на зонах. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) действует сейчас в направлении ужесточения режима.

В России есть такие понятия как "красная зона", "черная зона". "Красная зона" это там, где абсолютно все делается по букве закона, где любые проблемы заключенных решаются только через администрацию колонии, и таким образом администрация колонии становится просто царем и богом для всех заключенных. Потому, что даже какие-то жалобы заключенных, которые все равно выходят за пределы колонии, идут через администрацию колонии. Администрация колонии может их просто не выпустить, сделать вид, что этих жалоб не было.

- Сколько этих "красных зон" сейчас в России?

- Сейчас уже можно сказать, что они почти все стали "красными". Я ничего не имею против самой буквы закона, но дело в том, что ФСИН хочет, чтобы заключенные выполняли точно все свои обязанности, притом, что сам ФСИН свои обязанности по отношению к заключенным не выполняет. То есть, да, можно ходить строем, вступать в разные секции, заниматься всем этим сизифовым трудом, которым занимаются заключенные на зонах.

Но невозможно вот это все делать и так жить, если при этом ты живешь в холодном, неотапливаемом бараке с текущей крышей, который тридцать лет не ремонтировался. И при этом тебя на завтрак, обед и ужин кормят голой сечкой. Если к тебе не допускают передачи, если у тебя отнимают всю вольную одежду, а на ту казенную, которую выдают, смотреть на самом деле жалко и страшно. То есть, если хотите, чтобы на зонах все было по закону, так, по крайней мере, сделайте нормальное финансирование и проследите, чтобы это финансирование шло не на улучшение жизни сотрудников колонии, а все-таки на заключенных.

- А что такое "черные зоны"?

- "Черные зоны" это, как правило, колонии, которые действительно много десятков лет находятся практически без финансирования, с никакой кормежкой, с никакой медицинской помощью, но в этих условиях руководство колонии закрывают глаза на определенные моменты, позволяя заключенным самим решать какие-то свои вопросы. Просто им дают возможность выживать, как они сами смогут, и в таком случае заключенные выживают.

Да, там есть какие-то свои положительные и отрицательные стороны, но так хотя бы они выживают. А если запретить людям самим как-то барахтаться, и при этом ничего для них не делать, то условия становятся уже невыносимыми для жизни.

Вот я могу привести немного некрасивый пример. Если сравнить человека с собакой, то есть домашняя собака, которую кормят, холят, лелеют, она живет в тепле. Но ее дрессируют - "сидеть!", "лежать!", "подай лапу!", "голос!". И собака так живет нормально, она дрессированная, зато сытая. А есть уличные собаки, их никто не кормит, они спят неизвестно где, болеют. Но они сами ищут себе пропитание и как-то выживают. Они свободны, ходят, где хотят. А есть такие хозяева, которые своих собак толком не кормят, держат в какой-нибудь промерзшей насквозь будке и при этом пытаются еще дрессировать. И вот эти собаки - звери пострашнее любого хищника.

Так вот наш ФСИН хочет из заключенных сделать вот этот третий вид, когда голодный и злой. И, соответственно, ситуация чревата бунтами. Я достаточно точно могу прогнозировать, что скоро ситуация просто начнет взрываться сразу во многих местах.

- А все-таки с чем связано это ужесточение режима? Ведь в последнее время, наоборот, было сказано столько слов о гуманизации правосудия, об амнистии, о том, что невозможно, чтобы почти миллион человек сидел в российских тюрьмах....

- Ну, про амнистию это разговор самих заключенных и правозащитников, я абсолютно уверена, что никакой амнистии в ближайшее время ожидать не придется. Ситуация на зоне на самом деле похожа на ситуацию в стране: чем больше говорят о том что наша страна является правовым государством, тем более своими глазами мы можем узреть, что это, по сути, авторитаризм. То же самое и на зонах происходит. Мы закручиваем гайки и будем как можно громче говорить о том, что все хорошо.

- Если говорить о контроле за ФСИН, то, получается, что эта роль ложится исключительно на правозащитников и общественные организации?

- У правозащитников и общественных организаций не такие уж большие возможности. Я очень хорошо отношусь к идее общественного надзора. Но опять же, если это будет работать. Я не знаю, будут ли этих людей допускать везде. И важно, чтобы этим занимались не только правозащитники, а люди, которые о жизни на зонах знают не понаслышке. Ведь есть очень много таких моментов, когда, чтобы понять, что происходит на зоне, нужно знать, куда смотреть, если тебя туда пустят. Но, конечно же, нужно иметь желание этим заниматься.

- Какие люди приходят на свободу? Насколько российские исправительные заведения действительно исправляют людей?

- Наши исправительные учреждения людей не исправляют в принципе. Есть люди, которые выходят напуганные и боятся дальше делать шаг влево, шаг вправо, но это же не исправление, это запугивание. Да, человек, который выходит с зоны это, я бы сказала, не совсем нормальный человек. На самом деле, чтобы прийти в себя после заключения, некоторым нужно несколько месяцев, некоторым год.

Должно пройти большое количество времени, чтобы привыкнуть жить на свободе. Это удается, правда, процесс не быстрый, потому что человек выходит и ему нужно найти работу, ему нужно как-то себя обеспечить, где-то жить и так далее. Ведь не у всех есть какой-то тыл в виде родственников, семьи.

- Насколько сегодня нужна полноценная амнистия заключенных?

- Сейчас все колонии переполнены. Нужно делать нормальную амнистию, все вздохнут спокойно, в том числе и сотрудники всех этих зон и колоний. И общество вздохнет спокойно. И потом у заключенного должна быть какая-то надежда. Они же там сейчас занимаются тем, что выживают с утра до вечера, как звери, практически. Им не на что надеяться. Они знают, что или сейчас они отвоюют какие-то свои права, не важно, какими путями, или просто умрут, сгниют заживо в этой колонии, им нечего терять. И вот эта ситуация, как раз, страшная. Надо, чтобы у человека оставалась всегда надежда.

Беседовал Владимир Сергеев