Почему проиграл "Металл"?
1 июля 2003 г.
В Германии – самые длинные оплачиваемые отпуска и самая короткая трудовая неделя. А всего здесь работают в году в среднем только 186 дней. То есть практически полгода. А вторая половина – выходные, праздники и отпуска.
Забастовка "поневоле"?
Правда, есть еще здесь региональные различия. Так, например, в восточных федеральных землях, то есть в бывшей ГДР, рабочая неделя на неполных три часа дольше, чем на западе. Профсоюзы сочли, что это – вопиющая несправедливость и объявили забастовки. В Саксонии бастовали четыре недели, в Берлине и Бранденбурге – две. В классовой борьбе участвовали не все, только члены профсоюзов работников металлообрабатывающей промышленности и электроиндустрии. И забастовка эта, которая только что бесславно закончилась, – была несколько странная.
Рабочие бастовали нехотя, профсоюзы, в которых лидируют преимущественно западные деятели, их как будто вынудили прекратить работу. В пикетах у ворот восточногерманских предприятий стояли откомандированные с запада профсоюзные активисты, с запада сюда подвозили провиант для бастующих и листовки. На первый взгляд, всё это выглядит как законная солидарность западно-германского пролетариата с "классовыми братьями" из бывшей ГДР. Ну, и разве не пора, наконец, через 13 лет после объединения Германии выровнять условия труда по всей стране? Первый взгляд обманчив. Нынешняя волна забастовок не преодолевает внутренний раскол федеративной республики, а, наоборот, углубляет его и цементирует.
"Осси" – "веси": взаимным обвинениям нет конца
Чем дольше продолжались забастовки, тем отчетливее проявлялся конфликт между востоком и западом страны. Восточные немцы считают, что забастовки им были навязаны западниками с одной единственной целью: лишить новые федеральные земли и последних коньюнктурных преимуществ. Ведь чем дольше рабочий день, тем дешевле рабочая сила, следовательно, здесь выше привлекательность для инвесторов. И, кстати, некоторые крупные немецкие концерны, в частности, автомобильные, уже заявили, что, возможно, пересмотрят свою стратегию капиталовложений в бывшей ГДР. Свои производственные мощности они будут развивать на западе страны, а то перенесут их еще дальше на восток, в пока "не избалованные" Польшу, например, или Чехию. Это – рабочие места, столь необходимые именно в новых федеральных землях Германии, страдающих от запредельного уровня безработицы.
Западные немцы, в свою очередь, считают, что их восточным соотечественникам материальное благосостояние "свалилось с небес", работать, как на западе, они еще не научились, производительность труда невысокая, поэтому требования их неоправданны. К тому же, финансовые последствия забастовок на востоке так и придется на западе.
"Восточно-германский металлообработчик уже сейчас трудится меньше, чем, например, швейцарский"
Этот конфликт вылился даже в публичную перебранку двух земельных премьер-министров, причем, оба - представители ХДС. Лидер восточногерманской Саксонии Георг Мильбрандт обвинил западных профсоюзных деятелей в попытке подорвать конкурентоспособность новых федеральных земель:
"Если мы утратим имеющиеся коньюнктурные преимущества по сравнению с западной Германией, то о возрождении Востока можно забыть. Я считаю, продолжал он, что в ситуации восстановления хозяйства, недопустимо требовать снижения рабочей недели с тридцати восьми до тридцати пяти часов. В других отраслях ведь работают дольше. Восточно же германский металлообработчик уже сейчас трудится меньше, чем, например, швейцарский ".
От последствий забастовок страдает в первую очередь экономика на западе
Премьер-министр западногерманской земли Гессен Роланд Кох парировал аргументом, что от последствий забастовок страдает в первую очередь экономика на западе. В самом деле. Из-за перебоев в работе восточногерманских фирм-поставщиков остановлены конвейеры на заводах БМВ в Регенсбурге и Мюнхене, где собирают третью модель машины. Половина из десяти тысяч рабочих отправлена в принудительные отпуска, остальные заняты неполный день, что отражается на зарплатах и тех, и других.
Растут и убытки самой компании. Каждый день простоя конвейера – это минус оборота в тридцать восемь миллионов евро и на четыре миллиона меньше прибыли. И последнее. Забастовку затеяли профсоюзные функционеры. Сами же рабочие на востоке бастовали нехотя или вовсе отказывались прекращать работу. Оставались в цехах даже ночевать, ведь у ворот пикеты, не пропускающие на территорию штрейкбрехеров. Они рады, что у них хоть какая работа есть. А сколько трудиться, тридцать восемь или тридцать пять часов – это вопрос для них второстепенный.