Правда о скандале в Шереметьево

- Где–то без пятнадцати четыре или чуть позже мы прилетели рейсом "Люфтганзы" в Москву. У всех троих были, как полагается, въездные визы. Мы встали в очередь к паспортному контролю, но всех троих "выдернули" из этой очереди. Нам пришлось сначала ждать. Потом нас весьма невежливо препроводили на второй этаж, в кабинет представителя министерства иностранных дел России, который постоянно находится там, в аэропорту. Аннулировали визы, поставили печати, что они недействительны, и сказали, что мы должны немедленно вернуться в Германию, на том же самом самолёте "Люфтганзы", которым прилетели в Москву. Всё это – без объяснения причин. Мы потребовали, чтобы нам сказали, на каком основании нас не впускают в Россию, несмотря на визы. Никакой реакции. Мы потребовали также, чтобы нам предоставили возможность встретиться или хотя бы поговорить с послом Германии в Москве. В этом нам тоже отказали. Зато багаж хотели обыскать – несмотря на то, что через границу не пустили. Всё, что происходило, представляется мне совершенно невероятным для Европы 2003 года.

- У нас даже была намечена на среду встреча с человеком Путина в Чечне – Ахмадом Кадыровым, на десять утра. Я хотел обговорить с Кадыровым, как можно усилить оказание гуманитарной помощи в его регионах. Мы работаем в Чечне с 1994 года, со времени первой чеченской войны. Мы оборудовали там больницы, построили, например, детскую больницу в Грозном, на площади "Минутка" (к сожалению, сейчас эта больница разрушена). Потом, когда работать в самой Чечне становилось всё сложнее, сконцентрировались на доставке помощи в Ингушетию беженцам, доставляли в лагеря для беженцев лекарства, построили и детский дом для чеченских сирот. Вся эта программа помощи несчастным, страдающим людям продолжает действовать, но мы хотели расширить её. Поэтому особенно непонятно или, скажем так: особенно возмутительно, что на сейчас не пустили в Россию – причем без объяснений причин.

- Я могу лишь выдвинуть гипотезу, высказать своё предположение (которое, однако, разделяют некоторые эксперты и аналитики, лучше разбирающие в чеченской и российской ситуации). Как известно, президент России "попросил" из страны миссию ОБСЕ, которая занималась Чечнёй. Он сделал это во время новогодних праздников, когда западным политикам особенно протестовать и не хочется. Он совершенно явно не хочет, чтобы кто–то, какие–то независимые наблюдатели – хотя бы наблюдатели! – знали, что на самом деле происходит в кавказском регионе. И всё происходит под прикрытием борьбы с глобальной угрозой терроризма. Наше выдворение, очевидно, вполне вписывается в это нежелание иметь свидетелей.

- Причины, как я уже сказал, в другом: власти хотят добиться, чтобы никто, ни один человек из западных стран (за исключением, возможно, отдельных парламентариев, которым быстренько покажут то, что захотят показать) не мог рассказать о том, что происходит в Чечне. Причины – не в каком–то человеке, а в нежелании российских властей допускать даже гуманитарные организации в этот регион.

- В Северной Корее мы сталкивались с очень большими трудностями – трудностями структурного, организационного порядка. Но к ним можно было как–то приспособиться, мы могли о них откровенно говорить с представителями северокорейских властей и продолжаем этот диалог с ними. Причем к их чести надо сказать, что они всегда вежливы, что переговоры о конкретных путях оказания гуманитарной помощи проходят в доброжелательной атмосфере. А то, что мне сейчас пришлось испытать в Москве, испытать впервые за последние двадцать лет, – это просто в голове не укладывается.

- Я думаю, что правительство Германии должно напомнить о том, в чём заключается самый большой прогресс в области международного права и прав человека в эпоху после окончания Второй мировой войны. Я имею ввиду следующее: независимо ни от чего, с людьми надо обращаться по–человечески. У них должны быть элементарные условия для жизни, они имеют право на крышу над головой, их нельзя обрекать на голод, а их детей – на полную бесперспективность. Эти приоритеты правительство Германии должно защищать, отстаивать и в диалоге с российскими властями. Чтобы хотя бы работа гуманитарных организаций в Чечне и в Ингушетии была возможна.

После этой неудачной поездки у нас будет, конечно, ещё больше трудностей и задача наша станет ещё более сложной. Но я могу определённо сказать одно: ожидание, что из–за такого грубого обращения мы прекратим помогать чеченским беженцам, что нам вообще могут помешать помогать этим несчастным людям, – это ожидание ни в коем случае не оправдается.

- Я, как представитель Московской Хельсинской группы, которая основана на гуманитарных статьях Хельсинских соглашений, конечно, возмущена этим шагом, потому что Хельсинские соглашения предпочитают режим наибольшего благоприятствования для посещения гражданами вех стран партнеров по Хельсинским соглашениям. Мы с Германией партнеры по Хельсинским соглашениям. Это – чисто юридический аспект. А просто как гражданка этого союза, как россиянка, я глубоко этим огорчена, потому что в общем-то это такое постепенное опускание "железного занавеса" над нашей страной. Кто не нравится – того не пускаем? В своего время Хельсинские соглашения были заключены для того, чтобы закончить холодную войну и поднять железный занавес. Он с большим трудом поднимался. И до краха СССР так и не поднялся по-человечески. В России, слава Богу, покамест с этим неприятностей не было или были очень редко, а вот сейчас начинается. Насколько я понимаю, это акции ФСБ, службы абсолютно непрозрачной, никогда не объясняющей свои действия ни нашим зарубежным партнерам, ни собственным гражданам. Логично очень предположить, что это резкое сокращение возможностей посещения РФ зарубежными общественными и политическими деятелями, журналистами и так далее.