Хендрик Вихман: "Оппозиционер в России? Я не самоубийца!"

Новый документальный фильм известного немецкого кинорежиссера Андреаса Дрезена (Andreas Dresen) "Господин Вихман с третьего ряда" ("Herr Wichmann aus der dritten Reihe") бесстрастно и без комментариев показывает будни депутата ландтага - парламента федеральной земли Бранденбург Хендрика Вихмана (Hendryk Wichmann). Последний уже был героем фильма "Господин Вихман из ХДС" ("Herr Wichmann aus der CDU") 2003 года выпуска. Что изменилось за десять лет в жизни политика из Христианско-демократического союза, ныне раздающего автографы в качестве кинозвезды? Почему появилось продолжение фильма? Что думают режиссер и депутат земельного парламента Бранденбурга о демократии и о российской политике? Андреас Дрезен и Хендрик Вихман ответили на вопросы DW.

Андреас Дрезен: В первом фильме мы снимали предвыборную кампанию, а это всегда форс-мажорная ситуация. Идет борьба за голоса избирателей, в этом суть предвыборной борьбы. В ней много полемики и даже абсурда. Второй фильм показывает будни избранного в парламент политика. И они, оказывается, тоже не сахар. Для меня это стало неожиданностью.

- Думаю, для зрителя тоже непривычно видеть столь гиперактивного депутата, который наверняка даже во сне думает, как можно решить проблемы в подотчетном ему регионе. Типичным политиком вашего Хендрика не назовешь.

Андреас Дрезен: На самом деле "Вихманов" в политике гораздо больше, чем мы думаем. Специфика Хендрика в том, что он не фальшивит. Людей, которые не боятся камеры, не пытаются выглядеть лучше, чем они есть, мало. И в этом смысле Хендрик, безусловно, исключение.

- Господин Вихман, а вы считаете себя типичным политиком?

Хендрик Вихман: У многих моих коллег будни похожи на мои. Повседневная жизнь основной массы парламентариев, увы, проходит мимо СМИ. Поэтому складывается впечатление, что нам всем живется так, как Ангеле Меркель. А это не так. Политик регионального уровня гораздо ближе к людям и их проблемам.

- А как вы нашли друг друга?

Андреас Дрезен: Это довольно смешная история. Первый фильм мне заказало телевидение для проекта "Думаю я о Германии" (Denk ich an Deutschland). Это был 2002 год, приближались выборы в бундестаг. Вот я и подумал, а что если понаблюдать за участником предвыборной гонки, и не в благополучном Берлине, а где-нибудь на отшибе, в восточногерманских землях?
Возник, конечно, вопрос, какую партию выбирать. Я решил, что надо такую, за которую я лично не стал бы голосовать: чтобы сохранить дистанцию. Вдобавок к этому, я хотел рассказать историю проигравшего кандидата. У христианских демократов в Бранденбурге тогда шансы на победу были крайне невелики. Вот я и пошел в пресс-службу ХДС и сказал, что мне нужен для фильма кандидат-неудачник, который проигрывает предвыборную борьбу. Мне ответили, что таких у них полно, потому что в Бранденбурге все проиграют. Тогда я уточнил, что мне нужен кандидат, который не просто проигрывает, а проигрывает с размахом, то есть после активной предвыборной борьбы. И оба господина в пресс-службе мне в один голос сказали: Вихман! На следующий день я позвонил Хендрику и поехал в Пренцлау, где он как раз вел уличную агитацию. Там мы с ним и познакомились.

- Любовь с первого взгляда?

Андреас Дрезен: Точно. Хотя поначалу я скептически смотрел на все, что он делает, но скоро зауважал. К черту на кулички ехать, с прохожими заговаривать... Я ловил себя на мысли: как же неуважительно мы относимся порой к этим людям, которые отчасти за свой счет выкладываются ради общества, ради демократии. На съемках второго фильма мое уважение еще больше окрепло. Потому что я увидел, какой это тяжелый труд – демократия на местах.

- Почему Андреас окрестил вас Дон Кихотом?

Хендрик Вихман: Предвыборную борьбу в бундестаг я вел чисто из спортивного интереса. Мне было тогда 24 года, я был никому не известным студентом. Шансов на победу - ноль. Но я решил посмотреть, что получится, если предвыборную борьбу вести по-настоящему. Мой предшественник вообще ничего не делал. За две недели до выборов вешал пару плакатов и все. Я решил пойти другим путем. И об этом знали в пресс-службе ХДС в Потсдаме, откуда ко мне направили Андреаса.

Впрочем, если бы у меня тогда был смартфон, я бы, возможно, и не согласился бы на съемки. Я бы Дрезена прогуглил до нашей с ним встречи и узнал бы, что он известный кинорежиссер. А я-то думал, что фильм будет для ночной телепрограммы, которую все равно никто не смотрит. И потом вдруг кинопрокат, Берлинале!

- У вас было право вето на отснятый материал. Как часто вы этим правом пользовались?

Хендрик Вихман: Ни разу. Если уж соглашаешься на такой проект, то людям, которые потом будут платить деньги за билет в кино, надо показать то, что дома они по телевизору не увидят, а именно - непарадные аспекты политической борьбы.

- В первом фильме есть сцены, когда люди на улице говорят вам про иностранцев не совсем политкорректные вещи. А вы им особо не возражаете. Политикам вообще свойственно говорить то, что от них хотят услышать потенциальные избиратели. А что вы при этом думали?

Хендрик Вихман: Да, разговоры были, и гимн пели, и факелы горели. Мне тогда явно не хватало профессионализма. Во втором фильме, по-моему, видно, что я изменился. Все тот же Вихман, над которым можно смеяться (и это хорошо, что я не покрылся глянцем), но за десять лет уже многому научившийся. Такая сцена, как тогда, не повторилась бы сегодня. Сегодня я бы смелее и четче формулировал свою позицию, даже если она неприятна для моего собеседника. Политик не должен всем нравиться, он может говорить и непопулярные вещи.

- А почему вы пошли в политику?

Хендрик Вихман: В 1989 году политика стала важной темой в моей семье, вообще на востоке Германии. Мои родители во времена ГДР политикой не интересовались, во всяком случае, с системой не имели ничего общего, а после воссоединения страны мой отец ушел к социал-демократам, мою маму взяли в городскую администрацию, где появились вакансии в связи с отставками гэдээровской номенклатуры. Потом появился Гельмут Коль, и я понял, что не хочу стоять в стороне и бурчать, а хочу быть в гуще событий, в них участвовать.

- Большая политика вас не привлекает?

Хендрик Вихман: Даже если меня Ангела Меркель позовет на должность министра, я отвечу: спасибо, но мне и здесь хорошо. Земельный парламент в Бранденбурге маленький. Все обозримо. Даже будучи в оппозиции, я могу с коллегами из правящей коалиции, даже с премьер-министром, обсуждать и решать какие-то проблемы. В Берлине такого нет. И темы в Берлине для меня слишком абстрактны. Спасение евро, например. В Брюсселе все уже решено, а тебе голосовать надо. В земельном парламенте проблемы понятнее и конкретные результаты виднее.

- Представьте себе: вы - политик в России. Какой был бы у вас предвыборный слоган?

Хендрик Вихман: Ну, думаю, "больше демократии". У Путина явно проблемы с людьми, которые не разделяют его мнение. Это плохо. Порядки в России сейчас почти те же, что и до 1989 года. Почти полностью унифицированное медийное пространство, экономика поделена среди избранных, которые не знают, куда девать свои деньги, а с другой стороны - бедствующие пенсионеры. Плохо, что Россия пошла этим путем, что не удалось построить сильную демократическую систему.

- Вы бы отважились в нынешней России быть в оппозиции?

Хендрик Вихман: Безумство мне не чуждо, как говорит Андреас Дрезен, но оппозиционер в России? Простите, но я не самоубийца! Я прагматик. Переустройство мира - это не мое.

- О ком из российских политиков вы бы сняли фильм?

Андреас Дрезен: О! Сложно! Если бы у меня была свобода снимать так, как я хочу, я бы снял фильм о Путине. Но только в том случае, если бы у меня была возможность заглянуть за фасад супермена, который пожары с самолета тушит. Я бы хотел посмотреть, что происходит за кулисами, например, процесса по делу Pussy Riot. Мне было бы это очень интересно, но я не хочу потом оказаться в тюрьме.