Эксперт: В деле Литвиненко не стоит ждать удачного исхода

Во вторник, 27 января, в Лондоне начинается публичное расследование обстоятельств смерти бывшего сотрудника ФСБ Александра Литвиненко, который в 2006 году умер от отравления радиоактивным полонием. Летом 2014 года расследование дела Литвиненко было переведено из формата судебного дознания в статус открытого разбирательства. Это значит, что адвокаты будут иметь доступ к материалам, которые ранее могли быть закрыты по соображениям секретности. О перспективах расследования и о том, как оно может повлиять на отношения Лондона с Москвой, DW расспросила аналитика британского исследовательского института Chatham House Эндрю Монагана.

DW: Чего вы ожидаете от публичного разбирательства и почему потребовалось столько времени, чтобы оно началось? На то были юридические или политические причины?

Эндрю Монаган: Я не юрист и не могу рассуждать о юридических аспектах, но политические опасения были. В 2013 году британская сторона отказалась проводить такое расследование, чтобы не рисковать развивающимися экономическими и политическими отношениями с Россией. Конечно, это повлияло на процесс принятия решений.

- Подтолкнуло ли крушение малайзийского самолета MH-17, произошедшее в прошлом году на востоке Украины, британские власти к объявлению о начале публичного расследования? Пытается ли Великобритания, ранее стремившаяся улучшить отношения с Россией, теперь надавить на президента Владимира Путина?

- Первым делом необходимо отметить, что суть в том, чтобы в деле Литвиненко свершилось правосудие. Судебное разбирательство не должно становиться предметом политической игры. Во-вторых, в связи с убийством Литвиненко отношения между Россией и Великобританией были очень сложными. Несмотря на то, что экономические связи сохранялись, какие-либо политические отношения едва ли существовали. А в связи с войной на Украине они постепенно угасают.

- Почему Уильям Хейг, ранее занимавший пост министра иностранных дел, был против начала расследования?

- В прежних обстоятельствах Великобритания старалась минимизировать внимание к этому делу. Это происходило как из соображений безопасности, так и потому, что она пыталась восстановить отношения с Россией, поскольку убийство Литвиненко действительно оказало на них разрушительное воздействие.

- Значит, объявление о начале публичного расследования сразу после крушения MH-17 было совпадением?

- Конечно, это было неудачным совпадением. Сейчас крайне неблагоприятное время. Неясно, было ли это сделано намеренно. Если это так, ни к чему хорошему это, скорее всего, не приведет и не окажет на россиян сколько-нибудь значительного давления. Они сразу подумают, что это часть спланированного хода, и ответят в той же манере.

- Какова реакция России в этом деле?

- Россия с 2007 года все более решительно отвечала отказом на запросы об экстрадиции (двух основных подозреваемых - Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна. - Ред.) и отвергала возможность помогать британским властям в расследовании. Несколько лет назад Путин неоднократно заявлял, что невозможно просто изменить российскую конституцию, чтобы сделать то, что хотят британцы.

- Что произойдет после расследования? Как Лондон будет использовать его потенциальные результаты?

- Результатам расследования будет уделено огромное и пристальное внимание. А результаты могут быть любыми, будь то информация или старые секретные данные, которые могут никого полностью не удовлетворить и создать новые проблемы. Мое мнение по этому поводу в свете российско-британских отношений: в настоящий момент очень сложно будет прийти к политически удачному исходу.

- Может ли преступление быть раскрыто в результате расследования?

- Не думаю. Расследование может вылиться в определенные наводки, рекомендации, но даже те, кто им занимается, признали, что здесь есть ограничения. Например, кого бы в ходе расследования ни признали виновным, привлечь их к ответственности невозможно.

- Вы думаете, что Россия будет сотрудничать в ходе проведения расследования?

- Я бы очень удивился, если бы Россия пошла на большее, чем базовое сотрудничество. Полагаю, это связано с тем, что в России посчитали бы, что сейчас крайне неудачное время для начала расследования, и по этой причине его нужно рассматривать не иначе как политический шаг.