Эрнст Любич: немецкие годы мастера

Все началось в холодном и дождливом январе 1892 года. Типографские рабочие в Берлине прекратили забастовку, так и не добившись введения девятичасового рабочего дня. В столичном цирке прошли торжества по случаю дня рождения немецкого кайзера Вильгельма II. А 29 января, это была пятница, в семь часов утра у Симши (Симона) и Анны Любич родился сын, которого назвали Эрнст. Как провела детство будущая знаменитость, история умалчивает. Можно только строить догадки, черпая улики из фильмов, в одном из которых Любич в роли гимназиста является с опозданием на урок, прыгает через парты и устраивает уморительную перепалку с учителем.

Как Эрнст стал приказчиком

Достоверно известно, что у отца Эрнста, верующего еврея, предки которого жили в России, в Берлине было ателье по пошиву женской одежды. И вот, в 1908 году, пишет, как будто присутствовал при этом Курт Рис (Kurt Riess) в книге "Das gab's nur einmal", между сыном и отцом произошел разговор.

Эрнст прибегает в конторку отца и с порога кричит: "Я хочу стать актером!"
Старик Любич ему строго: "Какой еще театр? С ума сошел! Это не солидное дело".
"Но я люблю театр, - не сдается Эрнст. - Без сцены мне не будет счастья...".
Отец медленно поднимается со стула, берет сына за рукав и ведет его к зеркалу. "Смотри, - говорит. - Ты хочешь в театр? Я бы не возражал, будь ты красавцем. Но с таким лицом?"
Эрнст Любич молчит.
"Будешь работать у меня, - заключает отец. - У меня ты даже с таким лицом заработаешь деньги".

Так Эрнст стал приказчиком. Толку от него было мало. "Мой сын, - сокрушался Симон Любич, - настоящий "шлемиль". - Если надо в шкаф повесить платье, пять других обязательно упадут с вешалок. Если надо рулон принести, обязательно споткнется, ткань уронит, сам растянется на полу во весь рост".

Имел ли место вышеописанный разговор отца и сына, неважно. В своих первых комедиях Эрнст Любич в роли неловкого приказчика будет спотыкаться, падать, разбивать витрины и устраивать вселенский хаос в пределах одного магазина. Как будет вспоминать в 1967 году в газете Tagesspiegel его бывший мастер Бруно Мендельсон, Эрнст "прятался за полками с материей и учил наизусть Шиллера или что-нибудь в этом роде".

Как Эрнст стал актером

В Берлине с его двухмиллионным на стыке веков населением было 20 постоянных театров и еще столько же сезонных и гастролирующих трупп, а в варьете уже крутили кинематограф. В 1910 году восемнадцатилетний Любич, которого отец назначил бухгалтером, чтобы держать подальше от клиентов, познакомился с актером Виктором Арнольдом (Viktor Arnold). Тот распознал талант и начал обучать его актерскому мастерству. Усвоенный материал Любич тут же применял на сцене кабаре и мюзик-холлов. Его любимый жанр - бурлеск.

Вскоре Арнольд привел Любича в Немецкий театр, которым руководил Макс Рейнхардт (Max Reinhardt). Его взяли в массовку и на второстепенные роли. У Рейнхардта были элегантность, юмор, фантазия, музыкальность, изысканные костюмы, роскошные декорации, игра с пространством, светом и великолепные актеры. "Магией" называли его постановки. Проведенное у Рейнхардта время, видимо, не прошло даром. Непревзойденный кинематографический почерк Любича Голливуд назовет Lubitsch Touch, его волшебное "прикосновение" станет понятием, как знаменитый саспенс Хичкока.

В 1913 году кинематографу исполнилось 18 лет. Театр смотрел свысока на выскочку-конкурента. Но актеры ансамбля Рейнхардта активно снимались и помогли кино "пробиться в высший свет". Эрнсту Любичу тогда исполнился 21 год. Снимался и он. Сохранился его второй по счету фильм "Der Stolz der Firma" ("Гордость фирмы") 1914 года. Любич играет эмигранта, который выбивается из грязи в князи. Примерно в тоже время Чарли Чаплин в фильме "Иммигрант" прибывает на корабле в Нью-Йорк. Сравнение лестное, но актер Чаплин более точен в жестах и мимике. И все же буквально за год Любич в амплуа честолюбивого растяпы стал гордостью кинокомпании Union. Публика хохочет над "тонким еврейским юмором" и требует: "Еще"!

Как Эрнст стал режиссером

1 августа 1914 года Германия объявила России войну, вскоре превратившуюся в мировую. В Германии ужесточена цензура. Кинокарьера Любича зашла в тупик. Играть одно и то же ему надоело, других ролей не давали. Так он стал режиссером: сам писал сценарии, сам ставил, сам играл. Все четыре года, что продолжалась война, Любич снимал комедии и сериалы. "Благодаря искусству Любича кино стало очень смешным", - резюмировал журнал Der Kinematograph.

Когда закончилась война, Любич начал снимать, как одержимый, и всегда пробовал что-то новое. После комедий взялся за историю, сорил деньгами на декорации и костюмы, повелевал многотысячной массовкой, а потом уехал в горы на зимний пленэр, чтобы там поиграть в Шекспира, вернулся в Берлин и построил в его окрестностях древний Египет с фараонами.

Он был горазд на сюрпризы. Его кино было легким, элегантным, смешным, эротичным, красивым, подвижным, оно вовлекало в интригу и зрителя. Самоучка-режиссер оказался киношным гением. Аста Нильсен обижалась, что Любич безжалостно резал ее лучшие сцены. На что тот возражал: "Если я оставлю пять метров твоих рыданий, зрительный зал утонет в слезах". Отточенный хронометраж - одна из главных составляющих его фирменного стиля. Это был не театр на киноэкране. Это было настоящее кино.

В идеале, говорил Любич, фильмы должны обходиться без титров. Он экранизирует даже Оскара Уайльда, и эпиграммы "зазвучат" в немом кино при помощи жестов и взглядов!

Как Любич уехал в Америку

Ноябрь 1918 года. Кайзер отрекся от престола, Германия становится республикой, в главе которой стоит президент. Берлин сотрясается от грохота гражданской войны. Любич смотрит только что смонтированный фильм. Пола Негри (Pola Negri) рвется на улицу. Любич: "Тсс! Там нечего делать. Смотри на экран". Любич далек от политики. Один из его самых строгих критиков, Зигфрид Кракауэр (Siegfried Kracauer), обвинял режиссера в том, что у него Бастилия пала не потому, что низы "не хотели", а потому что захотел отомстить обманутый любовник. Но в этом очарование исторических фильмов Любича. Массовка и декорации - всего лишь обрамление для человеческих чувств.

12 декабря 1920 года Америка увидела "Мадам Дюбарри": роскошные костюмы и придворные интриги на фоне французской революции. Спустя две недели после премьеры "New-York Times" напишет: "Когда фильм был готов в середине прошлого года в Берлине, немецкие продюсеры были бы счастливы продать его в Америку за 10 тысяч долларов. За 40 тысяч они его продали в этом году. По самым осторожным подсчетам стоимость прав на него сейчас оценивается в 500 тысяч долларов".

Никто в Германии не верил, что на экспорт сразу же после войны пойдут немецкие фильмы, да еще снятые на сюжеты из истории стран-победителей. Но в 1921 году в Нью-Йорке фурор произвела "Анна Болейн", потом за океан уплыли "Кармен" и "Сумурун", и уже в кильватере славы Любича в США отправились "Кабинет доктора Калигари" и "Голем". Возможно, будет преувеличением утверждать, что Америка увлеклась немецким кино, но она, безусловно, влюбилась по уши в Эрнста Любича и его звезд Полу Негри и Эмиля Яннингса (Emil Jannings).

Поэтому неудивительно, что в 1922 году 29-летняя Мэри Пикфорд, боготворимая американцами "девочка с золотыми кудряшками", решив перейти на "взрослые" роли, выписала Любича в Голливуд. Съемки проходили со скрипом. Пикфорд выбегала из студии с криком: "Двери! Этого режиссера интересуют только двери!" Да, это так. В фильмах у Любича в самый интересный момент открываются и закрываются двери, чтобы дать ход зрительской фантазии, а есть еще знаменитые замочные скважины, через которые подсматривают герои его фильмов вместе со зрителем. Но Пикфорд была не готова к тому, чтобы стать "реквизитом" у Любича. Она привыкла быть во всем первой, и на экране, и на съемочной площадке. Больше Пикфорд у него не снималась. Но Любичу не пришлось возвращаться в Германию. И он не просто сохранил свой берлинский стиль, он привил этот стиль Голливуду. И все, что было потом, носит на себе отпечаток "прикосновения" этого непревзойденного мастера...

В нацистской Германии Эрнста Любича, разумеется, объявили исчадием ада, а в Америке в 1947 году на его похоронах состоялся такой диалог:

"- Нет больше Любича. Какая потеря!
- Какой ужас, что он больше не будет снимать кино..."

Автор: Элла Володина
Редактор: Дарья Брянцева